– Разумеется, нет, Софи. Мне просто нужно было от чего-то отталкиваться, а в заметках Силлы Хекс было множество интересных наблюдений о том, как аликорн влиял на ее эмоции. Я предположил, что аликорны владеют инфликцией и способны насылать свои эмоции – как плохие, так и хорошие. Поэтому я решил использовать их ДНК как основу для собственных изменений. Но ты все равно на сто процентов эльф.
Софи вновь опустилась на койку – она была так потрясена, что даже осознать все не было сил. Особенно когда он добавил:
– Но я часто задумывался, не из-за этого ли у тебя карие глаза.
Софи уткнулась лицом в ладони. Ну, вот и как ей теперь смотреть в зеркало и не видеть при этом лошадиной морды?
– Не драматизируй, – проворчал мистер Форкл. – Все не так ужасно, как ты…
– Серьезно? Вам было бы плевать, если бы с вашими генами поигрался какой-нибудь доктор Франкенштейн?
– После того, как ты узнала, в тебе что-то изменилось?
– Не знаю, – несчастно пробубнила она. – Такое чувство, что да.
– Ну так вот: не изменилось.
Софи закатила глаза. Свои дурацкие, ненормальные, лошадиные глаза.
Мистер Форкл принялся расхаживать по комнате, то вступая во мрак, то выходя из него.
– Мы отошли от темы. Важно то, что все мои тщательно продуманные планы основываются на твоем непроницаемом разуме. И он таким и был, пока ты чуть не исчезла. Потом твоя защита треснула, и появилась брешь, через которую смог пробраться свет – и почему-то Фитц. Я полагаю, что, пока ты исчезала, ты слилась со светом, и он стал крохотной частью тебя. И эта связь стала слабым местом, через которое они с тьмой пролезали. Это не объясняет передачи Фитца, но, может, пока ты пыталась вырваться, то провела его через разлом, а его разум запомнил путь. Так или иначе, ты проделала проход напрямую в свое сознание, и через него можно пролезть или выскользнуть.
Софи почти ничего не поняла – но, наверное, это было неважно. Важно было лишь одно:
– Вы же сможете меня вылечить, да?
– В… теории.
– Нет, вы не так говорили, – она вытащила из кармана записку и пихнула ее ему в руки. – Смотрите, вот. Мы. Можем. Тебя. Вылечить.
– Мы можем, Софи, – он достал небольшую бутылочку из зеленого поблескивающего хрусталя. – Выпьешь это – и все вернется на свои места. Но для начала тебе нужно узнать о риске, – глядя на бутылочку, а не на нее, он произнес: – Только лимбиум сможет тебя вылечить.
Она зачесала руки, вспомнив о сыпи.
– Вы же знаете, что у меня аллергия.
– Знаю. И, поверь, я пытался найти другой способ. Но все подобные альтернативы – он коснулся свисающего с ее шеи флакона «Подпитки от исчезновения» – попросту недостаточно сильны. Они помогли с симптомами, а значит, я правильно определил лекарство. Но по-настоящему помочь сможет только сам лимбиум. Очень большая доза.
С губ Софи сорвался слегка истеричный смешок.
– Значит, единственный способ меня вылечить – дать мне то, что меня убьет.
– Нет. Единственный способ тебя вылечить – дать тебе то, что почти тебя убьет, а потом использовать антидот, который я разработал, и надеяться, что он остановит аллергическую реакцию, – мистер Форкл вздохнул и сел рядом с ней. От его веса койка прогнулась, и Софи оказалась чуть ближе к нему, чем хотелось бы. – Лекарство сработает. Лимбиум влияет на часть мозга, отвечающую за таланты, и большая доза послужит перезагрузкой, которая сведет на нет все изменения, произошедшие с момента развития твоих способностей. Но… риск все равно огромен. Твоя аллергия для нас полная тайна. Мы никогда ни с чем таким не встречались – а она уже дважды едва тебя не убила.
– Значит, в первый раз аллергия была и правда на лимбиум? И вы стерли мои воспоминания, потому что не хотели, чтобы я об этом знала?
Он слегка сдвинулся, отчего койка скрипнула.
– Когда-нибудь ты поймешь, почему я стер то воспоминание. Но, да, я дал тебе немного лимбиума – не зная, какую ужасную реакцию он вызовет. Если бы не человеческие врачи, то я даже не знаю, что бы было. И поэтому я разработал противоядие.
Он залез в карман и достал самый большой шприц с самой большой иглой, какие Софи только видела.
Она вскочила на ноги – перед глазами заплясали пятна – и попятилась в темноту, где ее было невидно.
– Не-не, не надо игл.
– Другого выхода нет.
– У меня есть эликсир, – она вновь вышла на свет, показывая черный флакон, который Элвин попросил ее носить на шее.
– Его силы не хватит.
– В прошлый раз хватило.
– Да, потому что в сыворотке Декса лимбиума было меньше капли, – он снова взял зеленый флакон. – Но здесь тридцать миллилитров чистейшего лимбиума, и ты должна проглотить его до капли. Для перезагрузки твоего мозга потребуется много эликсира – и вот этот крошечный флакончик лекарства Элвина с ним не справится. Другого выхода нет, – он поглядел на иглу, и даже его руки затряслись. – И все равно я не могу гарантировать, что аллергическая реакция остановится. Это человеческое лекарство, которое я изменил и усилил. Оно абсолютно непроверенное. А лимбиуму необходимо провести в твоем организме несколько минут, чтобы начать работать, к этому времени аллергия проявится полностью. Именно поэтому решить ты должна сама.
Софи фыркнула.
– Ну конечно.
– Я серьезно, Софи. Что бы ты ни думала, ты не наша марионетка. Да, мы даем советы и подсказки, но решение всегда остается за тобой. Ты можешь уйти и остаться просто собой.
– Ага, с разрушенным разумом, – она даже не попыталась скрыть яд в голосе. – Как мило, что вы даете мне возможность остаться больной и дефектной.
– Твой разум разрушен лишь слегка. Ты сможешь прожить абсолютно нормальную жизнь, пока будешь пить лекарства от исчезновения.
– Но я не смогу помочь ни Прентису, ни Алдену, да?
– Да. Без лечения твой разум больше не будет непроницаемым.
– Так разве у меня есть выбор?
– Есть, Софи. Ты можешь выбрать не рисковать собой.
Она уставилась на бутылочку в его руке, пытаясь не думать о жгучей сыпи и невыносимой боли, которыми сопровождалась прошлая аллергическая реакция. А игла…
На нее она даже взглянуть не могла.
Что сказали бы ее родители? Хотели бы Грейди с Эдалин, чтобы она рискнула своей жизнью?
Но разве она сможет прожить, зная, что бросила Алдена сидеть в ловушке кошмаров его безумия, а Прентиса – пускать слюни в камере Изгнания?
– Давайте флакон.
На вздувшихся губах мистера Форкла появилась улыбка.
– Твоя храбрость никогда не перестанет меня удивлять.
Он встал, жестом приглашая ее лечь на кушетку, и Софи даже не стала спорить. Когда она устроилась, он отдал ей флакон.
– Я постараюсь помочь тебе, как смогу. Но тебе придется сражаться изо всех сил.
– Как и всегда.
Она уставилась на хрустальный флакон, наблюдая за плещущейся в
