Едва только секундная стрелка пересекла роковую отметку, ровно в три часа тридцать минут по московскому времени на вершине Белостокского выступа взревела советская реактивная и ствольная артиллерия. Через пару секунд эхом отозвались орудия под Августовым, а еще мгновение спустя под Таураге и Перемышлем. Отвлекающая артподготовка началась под Граево, Брестом и Христианополем у основания Львовского выступа. Подвижных соединений, способных нанести удары на всю глубину вражеского построения еще и на этих направлениях, у СССР не было, но требовалось ввести в заблуждение немецкое командование относительно направления главного удара.
Например, в районе Бреста, где немцы отчаянными атаками через Буг пытаются деблокировать попавшие в мешок дивизии Гудериана. После артподготовки, которая или уничтожит или отгонит немецкие части на западном берегу реки, мотострелковые батальоны Экспедиционного корпуса на БМП форсируют водную преграду, после чего понтонно-мостовые части начнут наводить переправы для переброски на западный берег танков, пехоты и артиллерии.
Этого будет вполне достаточно, чтобы немецкое командование, считающее Брестское направление ключом к Генерал-губернаторству (бывшей Польше), начало лихорадочную перегруппировку сил, стремясь если не уничтожить этот плацдарм, то хотя бы помешать развертыванию на нем наступательной группировки. Но этой группировки нет и не будет, потому что главный удар наносится совсем в другом месте и другими силами. Когда это станет ясно, то менять что-либо будет уже поздно. Как у французов в сороковом, после прорыва Гудериана через Арденны.
Снова, как девять дней назад, в воздух поднялась вся советская авиация. Но только теперь сталинские соколы должны были в условиях своего подавляющего превосходства поддержать наступление советских войск вглубь вражеской территории, а не сражаться за господство в воздухе. Их задача – пока длится световой день, прижать немцев к земле, максимально затрудняя им перегруппировку войск, одновременно разрушая те мосты и транспортные узлы, которые нужны противнику, и высаживая планерные и парашютные десанты около тех объектов, которые нужно захватить советским войскам.
Еще не отгремела артиллерия, еще ревевшие моторами танки не прошли первые метры по вражеской земле, а десантники из осназа – часть из них, одетая в немецкую форму, часть в камуфляж XXI века – уже начали расчистку путей продвижения ударных группировок, то есть захват мостов, уничтожение и замену на своих людей постов фельджандармерии. Высадившись, они начали перехватывать курьеров и посыльных, направлять немецкие части, спешащие к месту прорыва, по ложным маршрутам, вносить в ряды немецких войск панику, хаос и дезорганизацию.
Наступавший на Кенигсберг кавмехкорпус Хацкилевича с первых же минут сражения встретил упорное сопротивление немецких войск. Танки у Гепнера давно уже сгорели в отчаянных лобовых атаках на позиции самоходной противотанковой бригады, а вот противотанковая артиллерия и значительная часть пехоты у немцев еще остались. Да и танки те были, честно говоря, слабыми. 4-я танковая группа, сверхштатная относительно первоначального плана «Барбаросса», была укомплектована изготовленными в протекторате Богемии и Моравии танками Pz.Kpfw.38(t) – в девичестве чешскими LT-38. Вот что о них писал в своих мемуарах в нашей реальности воевавший на них немецкий танковый ас оберлейтенант Отто Кариус:
Мы проклинали хрупкую и невязкую чешскую сталь, которая не стала препятствием для русской противотанковой 45-мм пушки. Обломки наших собственных броневых листов и крепежные болты нанесли больше повреждений, чем осколки и сам снаряд.
И это он писал о сорокапятках! А какие разрушения могли причинить «чешским перебежчикам» бронебойные снаряды «форсированных» самоходных пушек Ф-22, уже скорее не противотанковых, а танкоистребительных, когда противотанковая пушка, став самоходной, превращается в хищника, который сам ищет и уничтожает врага!
Но к первому июля все это было уже не важно. Большая часть чешско-немецких танков обгорелыми коробками стояли на поле битвы под Таураге. Они ждали окончания боевых действий и прихода людей в спецовках, которые погрузят их на железнодорожные платформы и отправят в мартеновские печи уральских заводов на переплавку. Больше ни на что этот металлолом годен не был.
Танкоистребительные самоходные орудия теперь сопровождали наступающие танки и кавалерию в качестве средства огневой поддержки поля боя. Их длинноствольные пушки, рассчитанные на мощный заряд, на больших дистанциях с легкостью поражали не только вражеские танки, но и позиции противотанковой артиллерии, пулеметные гнезда, а также амбразуры дотов и дзотов. На первых порах немецкую оборону на пути к Тильзиту приходилось буквально прогрызать. Но спешить было некуда, и при поддержке артиллерии и авиации, сорвавших немцам маневр силами, кавмехкорпус Хацкилевича медленно, но верно продвигался вперед. Основное средство ПТО вермахта, так называемые дверные колотушки были бессильны против брони модернизированных Т-34 и КВ.
Удар четырех общевойсковых бригад Экспедиционного корпуса от Августова на Сувалки поставил немцев в безвыходное положение. 162-я пехотная дивизия вермахта на этом участке фронта за предшествующие дни понесла большие потери, пытаясь атаковать этот самый Августов. Она должна была прервать обстрелы расположенной в его районе советской дальнобойной артиллерии, обстреливающей основные пути снабжения, транспортные узлы и склады 3-й танковой группы. Задачу эту ей выполнить не удалось. Августов устоял, и обстрелы продолжались. Сама же дивизия в ходе тех боев была обескровлена, потеряв убитыми и ранеными до половины личного состава.
И вот теперь удар частей Экспедиционного корпуса разорвал ее пополам, отбросив меньшую часть на восток к позициям 256-й пехотной дивизии, а большую – на запад. После чего танки Т-72 и БМП-2 рекой хлынули к Сувалкам. И ходу им было до цели всего сорок километров, а до железной дороги, которую требовалось перерезать в первую очередь, вдвое меньше. И никаких препятствий на пути, кроме разрозненных и обескровленных подразделений, большей частью тыловых и вспомогательных. И хоть полного окружения и не получится – не та ширина горловины, но логистика у соединения генерала Гота, и без того отвратительная, после этого удара будет уничтожена окончательно, и доставлять снабжение его частям можно будет только через территорию, контролируемую группой армий «Север», к тому же поперек основных транспортных путей.
Однако основные события этого дня разворачивались на вершине Белостокского выступа, где наступление на позиции немцев начали три ударные армии особого назначения под общим командованием красного маршала Семена Михайловича Буденного. Каждая ударная армия осназ включала в себя два механизированных и один мотострелковый корпус, по немецкому обычаю в боевых порядках движущийся так называемым проходческим щитом. Это означало, что мехкорпуса, имеющие в своем составе больше шестисот танков Т-72 и Т-55, двигаются сомкнув фланги в первом эшелоне, а сразу за ними идет мотострелковый корпус, в котором танков почти нет. Но зато в них много мотопехоты, устраняющей все недоделки танковых частей, и до прибытия дивизий НКВД обеспечивающей безопасность путей снабжения. И вот три такие конструкции разом двинулись вперед, сминая и перемалывая в труху и без того ничтожные немецкие заслоны на вершине Белостокского выступа.
1-я ударная армия под командованием генерала Рокоссовского наносила удар в общем направлении от Цехановца, где еще недавно спасали 5-й стрелковый корпус, в общем направлении южнее Варшавы на Деблин и Радом, таким образом обозначая угрозу окружения 4-й, 6-й, 17-й немецких армий и 2-й и 1-й танковых групп. А если учесть, что одновременно от Перемышля в Львовском выступе на тот же Радом и Краков ударили кавмехкорпуса Карпезо и Рябышева, то немецкое командование оказалось в положении пожарного, у которого горит сразу все и везде. 9-й армейский корпус немцев был легко смят, через Буг наведены понтонные мосты, после чего танки и мотопехота хлынули, чтобы исполнить замысел советского командования – «окружить и уничтожить основные силы вермахта в приграничном
