– Девушка все оплатила вперед, – заверила самая молодая из портних, не скрывая кокетливой улыбки. – Она оставила множество указаний к нарядам, особенно к синему платью. Так странно: удлиненные рукава не в моде, но она настаивала сделать их едва ли не до пола. Что заказчик хочет, то и шьем, такова уж наша работа, – сокрушалась мастерица под возгласы помощниц. – Оплатила заказ, и мы тотчас работать начали. Времени ведь жуть как мало, поэтому мы немного добавили в цене.
– Она заплатила вперед? – удивился Леверн, ведь украшения Клер так и не продала.
– Верно. Заплатила сразу всю сумму, – подтвердила портниха.
– Что за… – Рыцарь с усилием воздержался от рвущихся с языка выражений.
Командиру пришлось догонять Леверна уже на улице – белобрысому чудовищу снова пришла на ум какая-то блажь, и тот стремглав бросился на противоположную сторону улицы.
* * *Адалин наблюдала поверх чашки за Альвахом и не могла не заметить, что их раненому товарищу намного лучше. У принцессы отлегло от сердца – скоро их путешествие продолжится, а спутники станут немного спокойнее. Сейчас поправляющийся Альвах вселял в нее радость и надежду – насколько вообще радость позволительна для человека, направляющегося навстречу смерти. Но принцессе не хотелось думать о предстоящем. Сейчас, в этой небольшой комнате, в кругу этих людей она просто хотела насладиться коротким мигом счастья.
Раздумья прервал громкий звук хлопнувшей двери, и Доротея медленно направилась в комнату с прилавком выяснить, кто так неаккуратно заходит в ее лечебницу, но ответ появился на пороге минутой позже – Леверн замер, сжав губы в тонкую линию и буравя взглядом спину Клер. Командир, следуя за недовольным напарником, молча положил возле принцессы и Альваха свертки с новой одеждой и взглянул на Леверна.
– Клер, на два слова! – Холодный тон рыцаря заставил поежиться Адалин, и принцесса с сомнением на него посмотрела. Такую интонацию из его уст она слышала впервые.
– Что случилось? – Клер встала, следом приподнялся и Альвах – ему тоже не понравился холод.
– Не волнуйся, я сестренку не трону. Мы поговорим о медальоне, – промолвил рыцарь и направился на улицу.
Леверн остановился недалеко от дороги, щурясь от солнечных лучей. Он пытался утихомирить гнев, закипавший внутри, – хотелось выплеснуть все на Клер за ее открывшуюся выходку. Но Леверн все же чувствовал себя виноватым, и это злило еще больше.
– О чем ты думала? – обратился к сестре рыцарь. – Медальон отца. Единственная память о нем – все, что осталось у тебя и Альваха. Медальон, который дороже всех богатств в поместье Флоресов! Как ты посмела его продать?! – Леверн сорвался на крик. Клер стала похожа на виноватого ребенка – столько раскаяния и сожаления было в ее глазах.
– Я хотела как можно скорее купить лекарство и вернуться к раненому брату. Драгоценности продать не получилось, и я нашла другой выход. – Она пыталась оправдаться, но голос предательски дрожал.
– К чему крайние меры? Альвах и не из таких передряг выкарабкивался. Ты подумала о том, что почувствует брат, когда узнает? Что почувствую я? – Леверн говорил быстро. Крепко сжав ее плечи, он надеялся, что подруга поймет, насколько виноватым он себя чувствует. – По моей вине у вас больше нет отца, из-за меня вы оказались в этом путешествии, а теперь еще медальон, так небрежно отданный ювелиру. Ты подумала о том, как мне выдержать еще и это?!
Глаза рыцаря лихорадочно блестели, Клер испуганно смотрела на брата.
– Почему ты винишь во всем себя? – медленно и твердо спросила она, не отводя взгляда. – Медальон продала я, не принимай это на свой счет. Он бесценен как память, но, думаю, отец со мной согласился бы. Между жизнью Аля и памятью об отце верный выбор только один. И никогда – слышишь, никогда – не говори, что виноват в том, что у нас нет отца. Это был его выбор, и ты не вправе умалять его решений.
Клер, едва касаясь локтя Леверна, провела пальцами вверх, дотягиваясь ладонью до плеча друга. Мысль, терзавшая ее долгое время, еще до путешествия, наконец приобрела четкую форму. Названному брату, замершему от ее прикосновения, она как можно спокойнее сказала:
– Весь мир не зависит от тебя – не думай, что ты причина каждого мига счастья или каждой нашей неудачи.
Клер отступила на шаг – даже тщательно обдуманные слова после их произнесения вслух звучали иначе. Леверн слишком много их опекал, и это вредило ему, хоть за своей беспечностью он и не замечал потерь. Забота была его наваждением, главной целью в жизни, и Клер только сейчас начала осознавать, к каким ситуациям может привести его чрезмерная самоотдача. Она с болью размышляла о том, что было бы, не встреть ее родной брат Леверна давным-давно: «Была бы семья целой? Уж точно. Но были бы мы счастливее? Нет. Мы должны Леверну не меньше, чем он нам, и глупо думать о том, как могло быть». Стараясь смахнуть наваждение, Клер, зажмурившись, потрясла головой.
– Пойдем. Аль явно волнуется, – улыбнулась она. Ухватив рыцаря за руку, Клер направилась обратно, но тот остановил ее.
– Погоди, – он подошел вплотную. Вытащив из кармана золотой медальон на цепочке, Леверн одной рукой убрал волосы с ее шеи и надел украшение. – Продашь еще раз, и я буду невероятно зол, поверь мне.
«Он ничего не вынес из моих слов», – поняла сестра.
– Что… как? – Этот поступок был неожиданностью. Но, быстро окинув друга взглядом, Клер заметила, что на указательном пальце виднелась белая полоска незагоревшей кожи – след от кольца.
– Нет, только не говори… – Клер не закончила, чувствуя, как поднимается ком в горле. Эмоции, захлестнув ее подобно летнему ливню, быстро набирали обороты – напряжение стало выходить вместе с солеными слезами. Леверн ошарашенно наблюдал, как его названная сестра вдохновенно плачет, крепко схватившись за его руку своими ладонями. Прохожие стали удивленно оборачиваться на них, молча порицая молодого человека за слезы его спутницы.
– Началось… – раздосадованно подметил рыцарь, обнимая Клер.
«Как жаль, что именно ей пришлось ехать с нами, – думал он. – Она опять приняла все слишком близко к сердцу».
– Продал я кольцо, чего плакать-то? Словно оно мне так уж необходимо было. Да я б его выкинул, если бы вообще помнил, что ношу. Ты же знаешь, для меня эти безделушки все одинаковы, – вдохновенно врал рыцарь, обнимая всхлипывающую девушку. Хорошо, что надолго ее слез не хватило. Клер успокаивалась, убаюканная мерными поглаживаниями и бредом, что нес ее друг.
– Но кольцо ведь твой отец подарил, – особо не пытаясь спорить, пробормотала она, упираясь лбом в грудь Леверна.
– Подарил и подарил. Лет через сто наведаюсь в его поместье за новым кольцом, если
