– Все, я больше не могу! – Полный раздражения возглас Леверна заставил всех обернуться на молодого рыцаря. – Клянусь, из всех моих путешествий это – самое нудное! – изрек рыцарь и для правдивости хлопнул рукой по колену.
– Прикусил бы ты язык, – тут же попросил Винсент.
– Мы обходим стороной любой населенный пункт – что может быть скучнее? Моя задница скоро станет совсем плоской от этой бесконечной езды на лошади!
– Леверн! – рассердилась Клер. – Следи за языком!
Винсент довольно хмыкнул, обнаружив союзника, которому рыцарь точно проиграет.
– Клери, я еще не начинал ругаться. Я скоро волком выть буду! Нам нужен привал, командир!
Повисла пауза, в ходе которой Винсент невербальным способом пытался уговорить рыцаря подчиниться. Проще говоря, они сражались в гляделки, и Альвах, наблюдая за ними, уже предвкушал привал. Ведь если Леверн чего-то хочет, то тут и армии Винсентов его не остановить. Командир сейчас как раз начал осознавать происходящее, а молчаливая поддержка остальных путников придавала больше сил надоедливому рыцарю.
– Сдаюсь, белобрысый. – Винсент отвернулся, не желая больше смотреть на беснующегося рыцаря, которого в детстве, видимо, специально учили назойливости. – Но только потому, что припасы на исходе. Доедем до ближайшего населенного пункта, запасемся провизией, выспимся, и в путь. Вечер и ночь, не дольше, понял?
– Разумеется, ваше добрейшее благородие! – Сияя, словно новая монета, Леверн внимательно огляделся. Пейзаж, который ранее он счел однотонным, сейчас заиграл новыми красками: бескрайняя, серая степь больше не казалась унылой, а река с глубоким холодным оттенком вод, пробегавшая вдалеке едва заметной синей полосой, теперь казалась ему приятной. Альвах не скрывал улыбки, наблюдая за другом. Он давно привык к молниеносным сменам его душевного состояния. Настроение Леверна могло замирать на миг, словно птица в высокой траве, а в другой уже резко взлетать навстречу синему небу.
Адалин едва улыбалась, упершись лбом в спину счастливого защитника отряда. Принцесса была рада, что скоро сможет постоять на своих двоих дольше десяти минут и даже выспаться на мягкой постели.
Через пару часов путники добрались до небольшой деревушки, спрятанной в тени сотен яблонь. Правда, несколько старых домиков назвать деревней все-таки было сложно. Семьи, проживающие в этом уголке, припрятанном от основных дорог, можно было пересчитать по пальцам, и каждый здесь приходился кому-то родней. Близость с другими поселениями позволяла хозяевам заниматься исключительно выращиванием яблок, которые славились отменным вкусом на много сотен километров вокруг.
Адалин на дрожащих от долгой езды верхом ногах гуляла вокруг одного из ветхих домиков, пока Винсент договаривался о ночлеге с энергичной старушкой, что сама вышла навстречу путникам. Принцесса с любопытством вертела головой – подобный сад она видела впервые.
– Словно ожившая картинка из книги, – прошептала Адалин, разглядывая сотни и сотни яблонь, которые ровными рядами отходили от домиков. Сад, который за раз невозможно было окинуть взглядом, нежился под лучами клонившегося к земле солнца, пестря сочным оранжевым цветом. Ада, в жизни не видевшая яблок на деревьях, не удержалась и сорвала одно, придерживая спелый плод серебряными когтями. Наливное красное яблоко приятно тяжелило ладонь.
– Время сбора урожая, – послышалось принцессе, и она повернулась. Старушка, что вышла навстречу гостям, разливалась соловьем. – Людей сейчас в деревне больше обычного. Все, что сюда завозят, мгновенно распродается, поэтому мне нечего предложить вам в дорогу. Хотя, – протянула старуха, припоминая, – внучек мой завтра приедет с продуктами – он телегу грузит в соседних поселках да в нашу деревню привозит то, что сами не имеем. Дождитесь его и сможете купить все, что пожелаете.
Старушка окинула взглядом принцессу и, смеясь, добавила:
– Яблок у нас в излишестве, берите сколько угодно. – Заметив удивление во взгляде девушки, она сказала: – Много не увезете на ваших лошадях-то.
* * *В доме старухи, куда она любезно впустила путников, в печи весело трещал огонь. Холодов ждали с опаской, и пожилая женщина, больше других нуждавшаяся в тепле, не гасила огонь уже третий день. Адалин сонно клевала носом, сидя на стуле подле окна с чашкой чая. Лучи уставшего солнца окрашивали стены в багряный оттенок, и принцессе то и дело вспоминались ее алые платья. Они бесконечной тканью тянулись перед глазами, и опасные слова всплывали в памяти. Девушка вздрагивала, находясь в полусне, не различая, где вымысел ее уставшего разума, а где реальность. За столом остальные гости завершали трапезу, развлекая себя спокойной беседой – разговоры все возвращались к огромному саду.
– Сынок мой всю жизнь лелеял этот сад. Ни разу даже не подумал уехать отсюда. С малых лет и до самой смерти за яблонями ухаживал. Вот проснется утром, откроет окно, вдохнет полной грудью запах яблоневого цвета – и сразу видно: душой своей человек на месте. Свою работу делает и смысл в ней видит. А внук мой… знаете, как говорят, – старушка опустила голову, и улыбка, не сходившая с ее морщинистого лица, стала печальной, – все рвутся к большему, чем имеют. Вот он и ездит по селениям, по городам. И неделями его не бывает, и месяцами. Хоть и возвращается, да чувствую я – сердце его не здесь. Знаю, однажды забудет сюда дорогу. Да я и смирилась уже.
За столом повисла тишина – никто не знал, что ответить. Клер, потянувшись к морщинистой руке старухи, накрыла ее ладонь своей.
– А больше детей у вас нет? – с сочувствием спросила она, и бабушка, сжав руку гостьи, добро улыбнулась.
– Да что ты, дитя, – голос старухи дрогнул. – Сын у меня был один, да случай сгубил его. Давно это было, и сердце успело излечиться. Все, что остается родителям, что пережили своих детей, – смирение. Внук – вся родня, что осталась. Моя отрада, моя кровинка.
– Дети покидают дом, рано или поздно, – сказал Винсент, и все взгляды обратились к нему. Принцесса открыла сонные глаза, почувствовав на себе его взгляд. Винсент, не сводя глаз с Ады, продолжил: – Но дети должны возвращаться. Самое худшее, что может совершить ребенок, – забыть свой дом.
Винсент, будучи образцом сдержанности, сейчас позволил себе столько страсти в нескольких словах – принцесса сердцем чувствовала, как сильно задела его эта тема.
Скучает ли он по своему родному дому? И должна ли грустить она? Ада прекрасно знала, что отца больше не увидит. Значит ли это, что она покинула свой дом? И винит ли ее в этом Винсент? Его взгляд так горит…
Принцесса неловко заерзала на стуле, стараясь избавиться от странного ощущения, словно ее собственная кожа ей вдруг стала мала.
– Та-а-ак, друзья мои, печальные темы мне совсем не по душе. – Леверн, сработав словно чуткий флюгер на ветру,
