Для Леверна Маркус был врагом, растоптавшим жизни его друзей; для нее – едва ли не главным смыслом существования. Две правды теснились в ней, и Фелиция, ненадолго остановившись, нервно прибавила шагу и сменила путь.
Ей нечего было выяснять у старшего брата – она не сможет осудить его, сколько бы зла он ни причинил другим, она не сможет понять. Маркус был ее слабостью, о которой Фелиция отлично знала, но она не могла позволить родственникам диктовать ей, как жить. Ни к чему более ворошить прошлое, когда ей под силу изменить будущее.
#20. Клятвы у распутья
Командир отряда Байон прибыл в поместье рано утром, с трудом переставляя ноги от усталости. Его воины были рядом: в их глазах еще тлели угли сражения, и Байон страшился, что скоро костер распалится вновь. Мужчина первым делом искал Винсента. Служанка, которая провела его к покоям принцессы, исчезла так же тихо, как и появилась. Слуги в доме Маркуса вообще были неразговорчивы – лорда нередко злил лишний шум девичьих голосов. Когда старший отпрыск Флоресов взял управление в свои руки, старинное родовое гнездо наполнила тишина.
Винсент, выйдя в коридор, аккуратно прикрыл за собой дверь и тут же попросил Байона говорить тише. Плохое настроение командира ничуть его не удивило – тому оставалось только надеяться, что госпожа далека от преждевременной смерти.
– Где сейчас войско Габора и какова его численность? – минуя приветствия, начал допрос Винсент, но Байон только покачал головой:
– Давайте пройдем к милорду, и я все расскажу.
– Нет необходимости, – поджал губы Винсент. – Я уже послал за ним.
Маркус не заставил себя ждать. Двум командирам пришлось удивляться – компанию ему составил хмурый, как грозовая туча, Леверн, и напряжение между братьями искрилось в воздухе. Оба изо всех сил старались не быть похожими друг на друга: облаченный в изысканный сюртук небесного цвета Маркус сиял, словно алмаз на темном фоне. На Леверне же черный цвет выглядел устрашающе – строгая рубаха с серебряной окантовкой по краям делала его лицо мертвенно-бледным, и только свежий кровоподтек на скуле разбавлял мрачные цвета. Позади братьев Винсент разглядел фигуру Альваха – невысокий юноша терялся за широкими спинами идущих впереди мужчин, но ничуть не уступал им в суровом настроении. Из-под ворота рубашки стрелка выглядывали бинты, и Винсент на миг задумался, пытаясь вспомнить, насколько сильно ранен его друг.
– Проведем совещание в коридоре? – ехидно поинтересовался Маркус, намекая, что это гости должны были посетить его кабинет, а не вызывать хозяина поместья к себе.
Винсент, не дав Байону слова, ответил:
– Ее Высочество хочет участвовать в разговоре, поэтому я послал за вами слугу, милорд.
– Как Ада? – спросил Леверн, остановив тяжелый взгляд на командире.
– Она в состоянии выслушать все новости. – Винсент, приглядевшись к Леверну, заволновался – рыцарь был отнюдь не в себе. «Что-то успело произойти», – подумал он.
– Прежде чем войдете, – обратился к присутствующим Винсент, – прошу, помните о том, что принцесса ранена. Ни к чему лишние слова, которые не помогут делу.
Винсент явно обращался к Флоресам, но неуютно стало Байону. Окинув беглым взглядом свою изорванную одежду, он запоздало сообразил, что следовало бы переодеться.
Адалин уже ждала их – принцесса сидела на кровати, облокотившись на резную спинку ложа, и внимательно разглядывала вошедших. Байон, представившись госпоже, не смог не заметить, насколько измученной она выглядела – казалось, под серой кожей лица нет ни капельки крови. Однако Ада, вопреки опасениям Винсента, держалась достойно. По ее поведению нельзя было сказать о вынесенных испытаниях – она стойко переносила тревожащую ее боль. Альвах, не стесняясь, подошел к кровати принцессы и, не обращая внимания на удивление спутников, аккуратно погладил ее по голове; принцесса улыбнулась другу.
– Мы рады, что Ваше Высочество пришли в себя, – перехватил внимание Маркус, и Адалин обратила на него заинтересованный взгляд. От Винсента она узнала, что благородный господин, приютивший их, приходится Леверну старшим братом, и теперь, разглядывая лорда, видела явное сходство.
Маркус встал у изголовья кровати и, слегка склонив голову, добавил:
– Вы – самая важная гостья в моем доме. Не медлите, если будете в чем-то нуждаться – к вашим ногам я брошу все, что имею.
Пока Винсент мысленно проклинал лиричность в словах Маркуса, Адалин наблюдала за Леверном. Рыцарь подпирал дверь, упорно игнорируя принцессу – его задачей было прожечь взглядом дырку в спине брата.
– Благодарю вас, – сипло ответила Адалин, когда лорд подошел к окну. Ее раненую руку, спрятанную от лишних взоров тонким покрывалом, терзала боль, и она иногда невольно жмурилась.
– Командир, – обратилась принцесса к Байону; Винсент по привычке собирался откликнуться. – Прошу вас, начинайте. Расскажите все, что знаете, ничего не утаивая.
– Ваша милость, я надеюсь, что вы найдете в себе силы понять своего отца, – предупредил Байон, но Винсент, устав от ходьбы вокруг да около, велел ему выкладывать только факты.
– Покушение на вас спланировано советником Габором и Его Величеством королем.
Ада охнула, прижимая здоровую ладонь к лицу, и когти издали жалобный скрежет, ударившись друг о друга. Байон всю дорогу к поместью думал о том, что именно должен рассказать, и теперь в его голосе не чувствовалось волнения.
– Король Антоний не мог смириться с судьбой своих детей. Как вы знаете, монарх много путешествовал. Причина его рьяного желания увидеть каждый уголок королевства – поиск ответов. Он не жалел времени и средств, пытаясь разузнать больше о ритуале, но каждый раз терпел неудачу. По королевскому указу долгие годы допытывали магов и монахов, доставали из-под земли редкие книги, туманно описывающие сотворение мира, – все для того, чтобы найти шанс спасти королевских детей. Но поиски были бесплодны до тех пор, пока год назад советник Габор не принес благую весть.
Многие из вас встречались с ним – общество этого человека не так просто вынести из-за его цепкого языка и едких мыслей. Но, в противовес не самым лучшим качествам, природа наделила Габора острым умом: свитки, найденные советником в семейном хранилище, расшифровать было под силу только ему. Он заверил короля, что, согласно свитку, ритуал не нуждается в смерти детей одного и того же рода, вопреки тому, как поступали столетия подряд. Монаршая кровь действительно основной элемент ритуала, но хватит и орошенных ею пяти ритуальных когтей, а также жизни любого молодого и здорового человека, готового отдать ее добровольно.
– Тогда к чему монахи с начала мира возлагают обязанность приносить в жертву именно членов одного и того же рода? Почему не преступников, провинившихся, почему не любого другого человека? – Леверн, воспользовавшись моментом, засыпал Байона вопросами, возмущенный его словами. Про просьбу командира он уже забыл.
– Эти вопросы задавал и король, – виновато ответил Байон, поймав на себе негодующий взгляд рыцаря.
– Замолчи и слушай, – процедил Винсент, пока лорд Маркус, расслабленно восседая у окна, довольно скалился.
– Причина в вере.
