Полине вдруг подумалось, что мир, каким она его знала, изменился безвозвратно. И во всем этом огромном мире, со всеми его городами и странами, просторами полей, лесами и океанами, теперь нет для нее места. Не за что зацепиться, негде остановиться и преклонить голову. Нет дороги, по которой захотелось бы отправиться в путь, нет конечного пункта, куда можно прибыть, нет тех, встреча с кем была бы желанна.
Медленно ходила она по комнатам, которые вдруг стали казаться слишком большими и незнакомыми, и думала, что ощущает себя гостьей в собственном доме. Прикасалась к мебели и стенам, придвинула к столу стулья в кухне, поправила покрывало на кровати… Хотела зайти в детскую – и побоялась. Таблетки Полина пила горстями, лекарства, казалось, теперь контролировали все функции ее организма, но даже их силы могло и не хватить. Время еще не пришло.
– Может, приляжешь? – участливо спросил Женя. Он забрал ее из больницы.
– Належалась уже, – отказалась Полина.
Муж промолчал.
– Тебе не нужно сегодня на работу?
– Нет, – коротко ответил он. Она кивнула. – Хочешь, закажем пиццу или еще что-то? А может, ты хочешь сама что-то приготовить? Давай я помогу.
Вместо ответа Полина повернулась к нему и обняла.
– Скажи, как мы сможем жить дальше? Вот так жить – совсем одни?
– Не одни, – возразил муж. – У нас есть Алик, мы нужны ему. Мы справимся.
Да, был еще Алик. По правде, Полина редко о нем думала. Милый, красивый и спокойный мальчик с синими глазами и прелестными ямочками покинул ее мысли – там не нашлось места приемному ребенку, и ей стало немного стыдно за себя, за свой эгоизм.
Но вместе с чувством стыда в душе пробудилось еще кое-что. Недоброе, нехорошее.
Алик не нравился Соне, и Соня ушла, а он остался…
Полина отстранилась от мужа.
– В чем дело? – спросил Женя.
– Все нормально, – отозвалась она. – Закажи на ужин пиццу. Готовить мне не хочется.
– Мы справимся, – снова проговорил он.
Полина кивнула и пошла в ванную, переодеться в домашнее платье.
Часа через два она собрала в кулак все свое мужество и толкнула дверь детской. Нужно сделать это сейчас, пока они в квартире одни, без Алика.
Увиденное потрясло Полину. Она застыла на пороге, не в силах поверить своим глазам. Неужели она действительно видит это?
– Зачем ты это сделал? – выкрикнула она, когда к ней вернулась способность говорить. – Женя, как ты мог?
Теперь это была комната Алика. Здесь больше не было Сониного дивана, стола, игрушек, учебников. Никакой перегородки – пространство снова было цельным, выполненным в строгих сине-белых тонах. В комнате царил абсолютный порядок, каждая вещь знала свое место. Даже воздух, увлажненный и чистый, казался иным, не таким, как при Соне.
– Ты просто… стер ее! Как будто нашей дочери никогда не существовало! – продолжала кричать Полина. – Куда ты дел ее вещи? Отнес на помойку?
Она замахнулась, чтобы дать мужу пощечину, но Женя перехватил ее руку и притянул жену к себя, крепко обнял. Полина принялась вырываться, биться в его руках, выкрикивая что-то бессвязное. Муж не отпускал, и наконец, прекратив борьбу, она затихла.
– Отпусти, – все еще тяжело дыша, проговорила Полина, и он повиновался.
– Выслушай меня, – попросил Женя. – Можно мне объяснить?
Полина смотрела на него ненавидящим взглядом.
– Твой врач, Олег Павлович… он сказал, что мы не должна превращать эту комнату в мемориал, в кладбище. В музей нашей умершей дочери. Он говорил, что ты захочешь видеть все на тех же местах, как было при Соне. Станешь каждый день приходить сюда, садиться на ее кровать. Листать ее книги, вдыхать запах одежды, держать в руках ее плюшевых зайцев. Ты ведь уже делала это, пока не попала в больницу. Не ела, ничем не могла заняться… Постепенно из реальной жизни ты переместилась бы в… – Он запнулся и посмотрел на Полину. Она слушала, все так же молча, но в глазах появилось что-то похожее на понимание, согласие. Приободренный, Женя заговорил дальше: – Олег Павлович сказал, это сломает тебя, уничтожит твою личность. Сведет в могилу вслед за… Это убьет тебя! Нужно научиться жить дальше, принять потерю, смириться с ней и жить.
– Но разве ты не мог посоветоваться со мной? Спросить, что я думаю? Неужели мое мнение ровным счетом ничего не значит? Или это врач велел тебе обращаться со мной, как с безмозглой куклой?
– А если бы я спросил, Поля? – Женя запустил пятерню в волосы, губы его задрожали. – Если бы спросил? Что ты ответила бы? Ты не позволила бы и пальцем тронуть ее вещи! Мы оставили бы все как есть и день за днем сходили с ума! Да, Олег Павлович посоветовал мне сделать это до твоего возвращения! Но что тут плохого? Он хотел как лучше, я тоже этого хотел!
– Но разве это не значит – предать Сонину память? Вычеркнуть ее из жизни? – еле слышно проговорила Полина.
– Нет, не значит. – Его голос звучал безапелляционно, Женя верил в то, что говорил. – Память – вот здесь. – Муж взял ее ладонь и приложил к левой стороне своей груди. – Она в сердце, Поля. В сердце, в душе, а не в плюшевых игрушках или зубной щетке.
Некоторое время они стояли, не говоря ни слова. Полина обдумывала слова мужа и вынуждена была признать, что в них есть смысл. Они с Женей должны пережить трагедию вместе, это их общая боль.
А если она будет приходить сюда и целыми днями горевать в одиночестве, то разрушит единственное, что у нее еще осталось: их брак.
– Наверное, ты прав, – сказала Полина. – Но все же ответь, куда ты дел вещи Сонечки?
– Часть на балконе, в шкафу. Мебель и одежду – не всю, конечно, – отдал в детский дом. Все фотографии – на своих местах. Ты сама видела.
Полина снова качнула головой. Она очень устала и больше не хотела продолжать разговор.
– Я люблю тебя, – с непривычной робостью сказал Женя. – Меньше всего хочу, чтобы ты возненавидела меня за то, как я вынужден был поступить.
Они обнялись, и Полина впервые позволила себе надеяться, что смерть Сони не убьет ее саму.
Замок легонько щелкнул, входная дверь отрылась.
– Алик пришел из школы, – сказал Женя. – Ты не хочешь выйти, поздороваться? Он так скучал по тебе.
– Конечно, – Полина фальшиво улыбнулась и соврала: – Я тоже скучала.
Глава 2
Дни шли, приближая весну. Первую весну без Сони.
Полина пыталась жить в обычном ритме и гнать от себя эти мысли. Она до отказа загрузила себя делами: готовила сложные блюда, драила до блеска квартиру – комнату за комнатой, по очереди. Разбирала завалы в шкафах и на антресолях.
Удивив Женю, записалась на курсы татарского языка, хотя прежде не выказывала желания учить его.
– Изучение других языков развивает мозг, – пояснила Полина в ответ на недоуменные расспросы мужа. – А потом, татарский очень мелодичен и красив.
