– Полечка, пожалуйста, успокойся. Мы обязательно поговорим, позже.
Женя не слушал ее! Он не воспринимал всерьез ни единого ее слова!
Подошла медсестра и сделала укол.
– Не надо! Не хочу в больницу! – быстро проговорила Полина. – Мне нужно поговорить с мужем.
– После поговорим, – сказал Женя. Он отошел в сторону, прижимая телефон к уху. Полина попыталась сказать что-то, но он прижал палец к губам.
Доктор топтался рядом, колдовал над ее рукой. Под ботинком у него что-то хрустнуло. Он посмотрел вниз, наклонился и проговорил извиняющимся тоном:
– У вас тут очки. Простите, не заметил.
Полина ничего не ответила. Ей было не до разбившихся очков, хотя она не могла без них обходиться и в другое время сильно расстроилась бы.
– Да, Олег Павлович, понял. Спасибо, – услышала она Женин голос.
Только этого мозгоправа не хватало, едва не застонала Полина и вдруг осознала, что ей все равно. Пусть делают что хотят, пусть увозят – хоть в больницу, хоть сразу на кладбище, хоть к черту на рога.
Не хочет Женя верить, не хочет выслушать – и не надо.
Вообще больше ничего не надо.
Сознание заволакивало ласковой теплой дымкой. Лица людей, которые она без очков и так видела нечетко, теперь и вовсе расплывались, мутнели, отодвигались в розовую мерцающую даль.
«Как же я устала, – подумала Полина, – устала от всего этого. Уснуть бы и не проснуться».
Глава 9
Женя вернулся домой около десяти вечера. На душе лежала каменная тяжесть, будто бетонной плитой придавило. В последнее время он жил в колоссальном напряжении. Старался не показывать этого на людях, вел себя как обычно, но это давалось с огромным трудом.
«Если Бог все-таки есть, то он отвернулся от нашей семьи, – думал Женя. – Сначала умерла Соня. Разве может быть что-то горше для родителя, чем смерть ребенка? А уж сознавать, что дочь погубила себя сама…»
Невыносимо, нестерпимо больно. Не избавиться от вины, никуда не деться от этой муки – разве что умереть самому.
Однако теперь, как будто этого кошмара Всевышнему показалось мало, заболела Полина. Евгений очень любил жену и готов был сделать все, чтобы вылечить ее. Им стало так сложно общаться: он не понимал, что с ней творится, не знал, что ему делать, как помочь. Иногда казалось, что все еще может наладиться, а иногда – что все безнадежно.
А теперь она вдруг решилась уйти из жизни.
И снова – вина, огромная, закрывающая собою небо. Его девочки – одна за другой! – стремились покинуть этот мир и его самого, а он обнаруживал это слишком поздно.
Врачи «Скорой помощи» оказали Полине первую помощь, а потом он отвез жену в клинику, где работал Олег Павлович. Полина спала в палате под действием препаратов, а его доктор пригласил к себе в кабинет. Женя выпил пару рюмок коньяка, чтобы немного успокоиться.
– Я не думаю, что Полина по-настоящему стремилась убить себя, – сказал Олег Павлович. – Если бы вознамерилась вскрыть себе вены, характер повреждений был бы совсем другим. И потом, вспомните, когда она сделала это.
– Прямо перед моим приходом.
– Вот именно. Полина отлично знала, что вы должны вернуться около семи. На то и был расчет. От этих ран она не умерла бы в любом случае, но с учетом вашего скорого возвращения даже эта ничтожная вероятность сводилась к нулю.
– Тогда зачем весь этот спектакль? – Женя был измучен донельзя. И конца-края всему этому не видать.
– Скорее всего, Полина нанесла себе раны, пытаясь манипулировать окружающими. В частности, вами, Евгений Дмитриевич.
– В последнее время она часто жаловалась, что я не воспринимаю ее всерьез, отказываюсь слушать. Но эти бредовые идеи насчет Алика! – Евгений вздохнул: – Как реагировать? Поддерживать ее заблуждения? Разумеется, нет! Ведь она дошла до того, что обвиняет его в смерти Сони. Она прямо заявляет об этом!
– К сожалению, мальчик стал для нее воплощением всех бед, неудач и собственных страхов. Погибшую дочь он ей заменить не смог, более того, стал вызывать неприязнь. Теперь она готова обвинить его во всех смертных грехах. Все осложняется чувством вины: не уследила за дочерью, не уберегла…
– Поверить не могу, что это происходит! Несправедливее всего, что Алик – удивительный ребенок! Одаренный, умный, невероятно деликатный. Досталось ему в жизни немало, но он не озлобился, не сдался.
– Вы привязались к нему.
Женя кивнул. Не просто привязался: Алик казался ему единственным светлым пятном в окружающем беспросветном мраке.
– Также Полина могла нанести себе повреждения в попытке справиться с переполняющими ее эмоциями. Кроме того, – Олег Павлович помедлил, вертя в пальцах авторучку, – попытка самоубийства может оказаться реакцией на иллюзии или галлюцинации.
– Ей опять могло что-то привидеться?
– Совершенно верно. С учетом того, что Полину уже неоднократно мучили видения – то она видела чужое отражение в зеркале, то переживала, как прерывается несуществующая беременность, – этот вариант тоже не следует отметать.
– Но ведь она лечилась, принимала лекарства, – слабым голосом произнес Женя.
– Кстати, вы в этом уверены? Полина действительно продолжала их пить?
Евгений беспомощно смотрел на Олега Павловича.
– Вы же медик, понимаете, чем чреват отказ от лечения.
– Я не проверял… Как-то в голову не пришло. Думал, она принимает таблетки, но теперь уже не уверен. – Он помолчал немного. – Олег Павлович, скажите, моя жена сходит с ума? – Выговорить страшные слова было трудно, но не спросить Женя не мог.
– Выбросьте это из головы. У Полины нервное расстройство, мы проведем обследование…
Доктор говорил и говорил, объяснял, что и как следует делать, Женя слушал, кивал и ловил себя на мысли, что почти ничего не понимает. Уставший мозг отказывался воспринимать информацию. Да и спиртное, видимо, подействовало.
– Простите, я и сам сейчас не в себе, – сказал Женя.
– Вам нужно отдохнуть, – подхватил Олег Павлович. – Полина в полной безопасности, не волнуйтесь. Поезжайте домой, выспитесь как следует. Придите в себя.
– Она надолго здесь?
– Зависит от нее. Не захочет лечиться – отправится домой. Вы же знаете.
– Боюсь, она не захочет, – тяжело вздохнул Женя.
– Я рекомендовал бы оставить ее здесь хотя бы на несколько дней. У нас отличные условия, не хуже, чем в санатории. С вашего позволения, попробую завтра побеседовать с Полиной, уговорить ее.
– Это было бы здорово. Надеюсь, у вас получится.
– Только давайте договоримся: пусть Полина в эти дни побудет одна. Полная смена обстановки. Никаких визитов, никаких волнений. Ни мужа, который, как она думает, не понимает ее, не желает прислушиваться к ее мнению, ни приемного сына, который выступает раздражителем. Дистанцирование от семьи поможет Полине взглянуть на происходящее со стороны. Как сказал классик, «лицом к лицу лица не увидать». А вы пока проведите время с сыном.
