Они подобрались вплотную к изящному серебристому автомобилю, прижались к нему сзади с пассажирской стороны и сидели очень тихо, хотя Лира опасалась, что ее выдаст громкое дыхание, рвущееся из груди. Она услышала голос женщины, сидящей за рулем, высокий и радостный, и ее пронзило странное ощущение, что она уже слышала его раньше. У Лиры закружилась голова.
– Доброй вам ночи, – сказала девушка из охраны, возвращаясь в свою будку. Ворота открылись, и машина тронулась с места.
Лира старалась не отставать, держась в тени машины, но как только они оказались за воротами, для нее наступила темнота. И падение в бесконечность. От выхлопных газов машины кружилась голова. Ее бросало из стороны в сторону. Казалось, под ногами разверзлась земля. Во рту появился вкус гравия, химикатов и металла. Кто-то кричал. Она вернулась в Хэвен. И захлебывалась кровью.
– Вставай, Лира! Вставай!
На какое-то время в голове все смешалось, но потом вернулось на свои места, и она увидела четкую картинку. Она лежала на земле и была вовсе не в Хэвене, а в КАСЕК. В Аллентауне, в Пенсильвании. И кричали вовсе не врачи, кричала та самая девушка-охранник, которая, должно быть, услышала, как Лира упала.
Серебристая машина остановилась. Женщина опустила стекло и прокричала:
– Что случилось? Что там? Не слышу тебя!
– Я не вам! Не вам, – прокричала в ответ блондинка. Но женщина по-прежнему ее не слышала. Она стояла на месте, не заглушив двигатель, и у Лиры от выхлопных газов по-прежнему слезились глаза. – Там двое, за машиной. Двое каких-то ребят.
Орион схватил Лиру за локоть. Девушка в форме уже бежала к ним, и Лира разглядела ее отполированные ботинки, рацию и кобуру на поясе.
– Эй, вы! Стоять!
Лира наконец смогла встать на ноги. Как раз вовремя. Но рука Ориона уже выскользнула из ее ладони. Они разделились и бросились бежать в разных направлениях. Теперь было слышно, как блондинка кричит в рацию сквозь помехи.
Лира рванула налево, и в это самое время машина тоже повернула. На пару мгновений девушку абсолютно ослепило ярким белым светом фар, она отчаянно метнулась куда-то в сторону – и врезалась в машину. Или это машина сшибла ее с ног. Лира скатилась с капота и упала на землю.
Женщина за рулем закричала. Орион громко звал Лиру, но она не могла ответить. Она лежала на спине под непроглядно-темным небом и совершенно не могла дышать. Она не могла шевельнуться и вообще не чувствовала ни рук, ни ног. Может, она сломала позвоночник, или ей вообще оторвало голову.
Дверь машины открылась и тут же захлопнулась. Звук быстрых шагов, приглушенные голоса, снова помехи рации и отдаленные слова, принесенные радиоволнами. Она все еще ничего не видела из-за света фар. Кто-то подошел к ней, Орион или девушка из охраны. Вместо лиц она видела лишь размытые круги.
– Посмотрите, она же совсем девчонка, – сказала женщина из машины. Голос ее снова всколыхнул воспоминания. Хэвен, чистые простыни и шелест книжных страниц, подобный летнему ветру в траве.
– О господи, боже мой…
Блондинка все еще разговаривала по рации.
– Да, двое каких-то ребят. Девушка ранена. Парень сопротивлялся. Он убежал в сторону парковки.
– Господи, я же знаю ее. Понимаешь? Я ее знаю.
Лира ощутила прохладные пальцы на своем лице. А потом образ женщины четко проступил на фоне ослепительного света фар, затмевая их. Распущенные русые волосы со светлыми прядями. Они щекотали щеки Лиры, когда касались их.
– Она принадлежит Хэвену. Я уверена. Я абсолютно и полностью…
Лира отключилась. Она провалилась в теплое и уютное небытие. Тротуар под спиной показался невероятно мягким, а эта ночь смешалась с памятью о сотнях других ночей и других мест.
– Ты слышишь меня? Слышишь мой голос? Если слышишь, открой глаза.
Кажется, она смогла открыть глаза. Это уже не имело значения. Она и с закрытыми глазами видела перед собой это лицо, такое знакомое, так часто вызываемое в памяти. Веснушки, крупный рот и улыбка, которая как бы говорила «я люблю тебя, ты дома, ты в безопасности».
– Она, наверно, сильно ударилась головой…
– Ее имя, не могу вспомнить… Она была одной из первых…
– Что?
Приглушенные голоса блуждали в ее сознании, словно кометы. Одна бледно-голубая. Вторая сияла мягким белым светом.
– Мы дали им имена. Некоторым репликам. Мы играли в такую игру. До этого у них были только номера. Как же ее звали… Была Кассиопея, но это не она.
Лире хотелось произнести свое имя вслух. Она открыла рот, но смогла выпустить только пузырьки воздуха.
– Господи боже, она, кажется, хочет что-то сказать.
Женщина наклонилась ниже. Ее волосы щекотали скулы.
– Что ты хотела сказать, милая?
– Лира, – смогла произнести девушка. И женщина тихо вскрикнула, словно это имя было хрупкой пташкой, опустившейся ей на ладонь.
– Лира, – повторила она. – Конечно же. Ты можешь открыть глаза, Лира?
Она смогла, но удивилась, каких чудовищных усилий ей это стоило. Тротуар под ней снова стал жестким. Ныла лодыжка, и жутко раскалывалась голова. Во рту ощущался привкус крови.
– Ты знаешь меня, Лира? Меня зовут доктор О’Доннелл. Я работала в Хэвене. Помнишь?
Она коснулась лица Лиры. Ее руки по-прежнему пахли лимонным мылом.
Глава 16
Лира очнулась и несколько секунд думала, что вернулась в трейлерный парк. В отдалении слышались музыка и смех, а еще – оживленный громкий разговор. Но здесь было слишком чисто. И пахло не так. Девушка шевельнула головой и уперлась в подлокотник дивана.
– Прости за весь этот шум.
Лира услышала голос доктора О’Доннелл и все вспомнила: машина, водитель, свет фар, волосы доктора О’Доннелл, щекочущие ее лицо. Она повернула голову, и зрение ненадолго затуманилось. Должно быть, она плакала, потому что доктор протянула руку и коснулась ее щеки.
– Бедняжка, – сказала она. – Мы перебинтовали твою лодыжку. К счастью, она не сломана. – Лира заметила, что на ее ногу наложили тугую повязку, а синяки и порезы обработали. – Моя ассистентка ушла за пиццей. Орион, наверно, уже доедает свою половину. Ты голодна?
Когда она улыбалась, часть морщинок стиралась, но вместо них появлялись другие.
Лира покачала головой. Голова кружилась. Ее тошнило, хотелось пить, но вот голодна она точно не была. Она хотела сказать: «Я больна. Помогите мне». Но не решалась. Лучше бы на докторе О’Доннелл был медицинский халат, а комната больше напоминала палату. А здесь ее болезнь казалась
