Волосы всех рыцарей Ордена были рыжими, от темноватых медных тонов до ярких солнечных оттенков, и жители Тайного Города частенько проходились на этот счёт.
Хамзи помолчал, с улыбкой глядя на сосредоточенного наёмника, и продолжил:
– Кем бы ни был Старец, джинны стали его тайной. И не важно, сам он их придумал, благодаря магическому гению, или же добрался до древних технологий. Важно то, что Старец стал Заклинателем и мог вызывать джиннов по своему желанию.
– А ещё важно, что Великие Дома не сумели добраться до его наследства…
– Не только Великие Дома, – добавил Генбек. – Мощь Старца была столь великой, а память о нём внушала такой трепет, что его государство просуществовало больше ста лет. Но потом челы сообразили, что джинны перестали появляться, поняли, что Старец то ли не успел передать наследникам тайну, то ли не захотел этого делать, и наступили чёрные времена. Халуга сокрушил низаритов, захватил Аламут, погубил наследника, заполучил библиотеку и лабораторию, но до тайны не добрался. Через некоторое время шпионы Ордена подкинули челам мысль, что, разбирая библиотеку Старца, Джувейни припрятал часть книг, и несчастного подвергли жестокому преследованию. Но джинны больше не появлялись, а значит, до наследства никто не добрался.
Кортес кивнул, помолчал, показывая, что готовится задать важный вопрос, и негромко поинтересовался:
– Как думаешь, это наследство существует?
– Вне всяких сомнений, – тут же ответил Хамзи. – Оно совершенно точно существовало, поскольку джинны Саббаха – это доказанный, описанный в хрониках факт. Но сохранилось ли наследство до наших дней – большой вопрос. Вы, челы, любите уничтожать то, чего не понимаете.
– А твоё личное мнение: кто его мог спрятать, если не Джувейни? – спросил Кортес, никак не среагировав на очередной выпад в сторону своей расы.
– Я не занимался этим вопросом, – произнес шас, глядя наёмнику в глаза. – Но всем известно, что среди наследников Старца Горы не было ни чудов, ни полукровок.
– Поэтому он им ничего не оставил, – догадался Кортес. – Джиннов может заклинать только чуд.
– Великие Дома пришли к такому же выводу, – усмехнулся Генбек. – А значит, наследство Старца может оказаться где угодно. – И со змеиной скоростью задал быстрый вопрос: – Ты ищешь книгу или кольца?
Хамзи умел неожиданно менять тему, сбивая собеседников с толку и вынуждая отвечать машинально, но Кортес умел сохранять хладнокровие и крайне редко поддавался на подобные провокации. И сейчас ответил только потому, что понимал, без помощи Генбека он не сможет продвинуться в поисках.
– Кольца имеют смысл без книги? – серьёзным тоном осведомился наёмник.
– Нет.
– Значит, я ищу книгу.
– То есть ты видел кольца… – понял шас. – Интересно, где?
– Поверь, лучше тебе не задумываться над этим вопросом, – прежним тоном ответил наёмник.
– Уже задумался, – вздохнул Хамзи. – И сразу же понял, как кому-то удалось убить Баррагу в напичканной боевыми големами лаборатории.
Это был намёк на то, что знаменитое правило молчания дало серьёзную трещину.
– Я не уверен, что иду по правильному следу, поэтому не хочу, чтобы мне мешали, – произнёс Кортес, глядя Генбеку в глаза. – И мы оба знаем, если я пойму, что отыскал преступника – сразу сообщу об этом в Тёмный Двор.
– Да, мы оба знаем, – чуть поразмыслив, согласился Хамзи, поворачиваясь к двери в хранилище. – Я подберу нужные книги.
* * *Ювелирный магазин «Золотой Дождь»Москва, улица Никольская,6 июля, среда, 18:41Когда есть возможность заработать больше или намного больше обычного, желающие обязательно найдутся. И их абсолютно точно не испугает риск, обязательно сопровождающий кратное увеличение прибыли – ослепительный блеск золота затмит любой страх.
Контрабанда магической энергии давно стала для предприимчивых шасов выгодным бизнесом. Носатые дельцы оптом закупали энергию Колодца Дождей, затем находили обладающих магическими способностями челов, но живущих вдали от Тайного Города и ничего о нём не знающих, сочиняли удобоваримую легенду подходящей степени безумия: благословение бога, сделка с дьяволом, влияние Луны, Солнца, древних рун или закопанной вверх ногами пирамиды майя, и продавали им энергию, получая до полутора тысяч процентов прибыли, с которых честно платили грабительские, по их мнению, налоги. Понимая, что пресечь подобную деятельность невозможно, Великие Дома смотрели на шалости шасов сквозь пальцы, но, помимо налогов, обложили контрабандистов суровыми правилами, призванными хранить режим секретности и отпугивать глупых спекулянтов, готовых плевать на последствия. Суровейшая кара, настигшая одного такого идиота, продавшего коллекцию боевых артефактов полубезумному человскому диктатору, показала, что шутить Великие Дома не намерены, и в результате в контрабандном бизнесе остались исключительно вменяемые шасы. Рисковые, но здравомыслящие.
И самым известным из них, не особенно здравомыслящим, но весьма рисковым, считался Тархан Хамзи, брат законопослушного директора Торговой Гильдии Биджара Хамзи, и сын ещё более законопослушного Генбека. Тархан владел ювелирным магазином «Золотой Дождь», который служил идеальным прикрытием для ведущегося по всему миру бизнеса, поскольку плату за энергию хитрый шас брал не деньгами, а золотом и драгоценными камнями. Реже – украшениями, которые тут же переплавлял, создавая, как ему казалось, шедевры ювелирного мастерства. По одному из таких «шедевров» Ортега Тархана и вычислил.
На сайте и на двери магазина было написано «Вернусь через десять минут», телефон не отвечал, а устраивать поиск по генетическому коду помощник комиссара не стал, здраво рассудив, что время у него есть, а мешать деловым операциям шаса не следует. Как все его носатые сородичи, Тархан обладал склочным характером, что, вкупе с нестабильной психикой, делало его трудным собеседником даже для нава. Поэтому Ортега расположился за столиком уличного кафе и принялся ждать, лениво наблюдая за вялыми перемещениями туристов по сонной и предельно тихой Никольской и ничуть не удивляясь тому, что «десять минут» сначала превратились в сорок, потом – в полтора часа, а потом нав перестал вести подсчёт и задремал. И лишь около семи вечера, когда слегка обозлившийся Ортега собирался заняться поисками шаса всерьёз, Тархан открыл магазин изнутри, огляделся, почуяв нава, но никак на его присутствие не среагировал, даже взгляд в сторону помощника комиссара не бросил, хотя наверняка догадался, по чью душу тот заявился.
Ортегу подобное поведение не смутило. Он вошёл в магазин, брезгливо взглянул на ближайшую витрину, содержимое которой вызывало у шаса периодические приступы творческой гордости, и небрежно поздоровался:
– Добрый вечер.
– Наверное, – недружелюбно отозвался Хамзи.
– Забавная табличка.
– А что с ней не так?
– Ошиблась на сто сорок две минуты.
– Старая потому что, – поразмыслив, объяснил Тархан. – Все никак руки не доходят заменить.
– А я время теряю.
– Много?
– Сто сорок две минуты.
– Сочувствую.
– Мне нужно не сочувствие, а сотрудничество, – на этот раз нав добавил в голос холодного
