— Счастливо оставаться, Хейз, — бросил он через плечо и пошел своей дорогой, оставив Аву одну стоять на ступеньках кампуса. Будто бы очнувшись от наваждения, девушка ошарашенно моргнула, и ее лицо снова искривила злая гримаса.
— Урод! — громко крикнула она ему вслед, вспугнув воронью стаю на ближайшем дереве и заставив друг студентов удивленно на себя посмотреть. Том дернулся было, но сдержался, не обернулся и, плотнее запахнувшись в пальто, ускорил шаг. Аву всю охватила мелкая дрожь от еле сдерживаемого гнева, и на глаза навернулись предательские слезы. Ей так хотелось броситься ему вслед и от всей души влепить кулаком по морде, а еще лучше — коленом по яйцам, но неожиданный отклик резко вернул ее обратно на землю.
— Мисс Хейз! Следите за языком, вы на территории университета!
Ава мигом обернулась и удивленно посмотрела на стоявших чуть поодаль двух преподавателей, аккурат с ее специальности. Миссис Николсон и мистер Симмонс смотрели на нее со всей строгостью и неодобрением, на которое были способны, и от их осуждающих взглядов хотелось провалиться сквозь землю. Как будто и без того не было достаточно паршиво…
Хейз отвела глаза в сторону.
— Извините, мистер Симмонс, этого больше не повторится, — проворчала она одернувшему ее преподавателю и, поправив небольшой кожаный рюкзак на плече, отправилась дальше по своим делам.
— Просто поразительно, — смотря ей вслед, покачала головой миссис Николсон. — С одной стороны, старательная и трудолюбивая студентка, но такая грубая и упрямая.
— Но скорее всего, именно эти качества помогают ей хорошо учиться, — резонно заметил Симмонс. — Еще бы внимательности побольше. Загорается одной идей и совершенно забывает про другие, не менее важные моменты. Ну и назойливая сверх меры бывает. Спасу от нее нет, если ей оценка не понравится или по лекциям вопросы.
— Недаром же она ирландка, — снисходительно заметила его собеседница. — Темперамент.
— О, миссис Николсон, не судите стереотипами, — упрекнул ее мужчина.
— А вы, к слову, знаете, что она сильно злоупотребляет алкоголем? — понизив голос, спросила та.
— Да почти все студенты злоупотребляют, — устало вздохнул Симмонс.
— Но она пьет не меньше иных парней. Да еще и в бильярд на деньги постоянно играет, — с осуждением отметила миссис Николсон, но встретила в ответ только кристально серьезный взгляд собеседника.
— Послушайте, — строго произнес Симмонс. — Пока мисс Хейз еще ни разу не явилась на мои занятия в нетрезвом виде или с явными признаками похмелья. Она всегда собрана, готова и, к вопросу о стереотипах, пунктуальна. Конечно, я не возьмусь оценивать ее талант — в этом плане она еще не достаточно себя проявила, чтобы говорить что-то конкретное. Но она хорошая студентка, взрослый и самостоятельный человек. Поэтому я не считаю, что мы имеем право судить ее за то, как она расслабляется в свободное время. Даже если она пьет и играет в бильярд на деньги.
Закончив свою тираду, Сэм Симмонс задумчиво помолчал немного и с некоторой заинтересованностью вновь взглянул на миссис Николсон.
— И что, говорят, действительно хорошо играет? — чуть сдвинув седые брови, спросил он. Женщина в ответ только снисходительно улыбнулась и неопределенно повела рукой в воздухе.
— Один аспирант жаловался мне, что она с подругами ободрала его как липку, так что, наверное, вполне неплохо, — ответила она и испытующе посмотрела на собеседника. — А что? Думаете достойная соперница?
— Меня уже лет семь никто не обыгрывал, так что вряд ли, — нацепив беззаботный вид, отмахнулся Симмонс. — Хотя мало ли случай за бильярдным столом вместе сведет. Кто знает.
— Больше я с Томом не разговаривала. Мы перестали общаться с друзьями друг друга, только передали через них забытые вещи и все. Иногда мы пересекались, но каждый из нас делал вид, что не заметил другого. По крайней мере я очень старалась. Получалось, к сожалению, не всегда.
Чуть ли не сразу же после нашего разрыва Том начал встречаться с Джуди. Не знаю, испытывал ли он к ней какие-либо чувства на самом деле, но то, что они сблизились, меня не удивило. Джуди оказалась рядом с Томом в очень удачный для себя момент, он ее не винил в нашем расставании, а она его очень хотела. Видимо то, что он может так же по пьяни когда-нибудь изменить и ей, так же, как и мне в свое время, ее ни капельки не смущало. Но их отношения меня уже не касались.
Первое время мне было очень больно видеть их вместе. Сердце разрывалось на куски, когда я замечала их вместе в университете или на студенческих вечеринках, на которые очень скоро перестала ходить. Не могу сказать, что дело было в преданной любви, скорее в растоптанной гордости и честолюбии. Меня, в отличие от Северина, никогда не ослепляли мечты о неверности возлюбленного, да и не имели измены никакого отношения к садомазохистским играм. Меня предали и не важно, кем Том для меня был в большей степени — любовником, другом или господином. Он причинил мне такую боль, в которой я не видела никакого удовольствия. Такую, которую я никогда не ждала, не хотела и никому не простила бы.
Ава замолчала и глубокого вздохнула. Она сидела ближе к изножью кровати, поставив рядом опустевший поднос, который собиралась отнести на кухню, да так и забыла. Лишь смотрела опустевшим взглядом в окно, на позолоченные солнечными лучами и припорошенные снегом темные ветки деревьев да чистое голубое небо и, сама не замечая, теребила рукава домашней рубашки. Все так же сидя у изголовья, Роберт смотрел на нее внимательно и серьезно, но не спешил нарушать возникшую хрупкую тишину. Подождав немного, он едва ощутимо провел ладонью по искрящимся на теплом и ярком дневном свету волосам Авы, и от его почти невесомого прикосновения девушка словно бы очнулась и обернулась.
— Тебе все еще больно? — тихо спросил мужчина, когда она взглянула на него.
— Да не сказала бы, что очень, — более отвлеченным тоном ответила Ава и задумчиво опустила взгляд, пробежав им по извилистому лабиринту из складок простыней и одеяла. — Так, заныл старый шрам, о котором я уже много лет не вспоминала. Не такие уж сильные чувства я когда-либо питала к Тому. Были в моей жизни мужчины, которых я любила намного сильнее, чем его, и ради которых я сделала намного больше. И они, в свою очередь, делали мне гораздо больнее, чем у него когда-либо получалось… Я просто не понимаю ту же Ребекку. Как она смогла простить Дона и остаться с ним? Я не смогла бы, даже если бы любила больше жизни. Не понимаю… Наверное, это все мой идеализм и недобитый романтизм. Циник из меня хреновый.
— Поверь, я тоже не понимаю, как люди прощают измены, — поделился Роберт. — Знаю пары, которые
