— Нам стоило все-таки после кафе купить бутылку вина и вместо кино напиться в парке, — честно высказалась она, когда они с Уиллом вышли из кинотеатра.
— Думаешь? — с немного виноватым видом спросил Марлоу, на что Хейз только пожала плечами.
— Учитывая, что мы весь вечер общаемся словно чужие люди, которые только вчера познакомились, то да, — утвердительно кивнула она.
— Да уж, не думал, что будет так сложно, — вздохнул Уилл и коротко усмехнулся нелепому вечеру.
— Молли мне на днях сказала, что я слишком заморачиваюсь, — поделилась Ава. — Но, кажется, мы с тобой оба раздуваем из мухи слона.
— Похоже на то, — согласился Уилл и с пониманием посмотрел на девушку. — Может тогда к черту все, пойдем перехватим по пиву, пошарахаемся по городу и перестанем относится к сегодняшнему вечеру как к свиданию? А то мы оба, действительно, слишком сильно зациклились на этой мысли.
— Мне особенно пункт про пиво нравится, — отметила Ава, и молодые люди весело рассмеялись.
И в самом деле, пара бокалов горячительных напитков и бездумная прогулка по ночным улицам, как в старые добрые времена, пошла им на пользу. Перехватили они правда не пиво, а виски, но так стало только лучше. Снова они смеялись, болтали, травили байки, делились своим мнением и обсуждали все на свете, так словно всего того времени после ужасного случая с Томом и попыток сжечь мосты попросту не существовало и в их отношениях почти ничего не изменилось. Голова была легкая, ночь — теплая и безветренная, и даже непривычные каблуки почти о себе не напоминали.
Они шли и разговаривали, а город вокруг жил своей жизнью. Горели огни домов, бурлило и плескалось веселье в барах, а ночные кафе приглашали полуночников опрокинуть по стаканчику кофе и съесть по кусочку вкусного пирога. Мир казался почти идеальным. Красивая городская сказка, полная легкости и беззаботности. И подхваченные ее атмосферой, Ава и Уилл полностью отпустили себя и в конце концов начали не просто говорить, а почти петь о том, что искрилось и сверкало у них в сердцах.
— «Тигр, тигр, жгучий страх. Ты горишь в ночных лесах. Чей бессмертный взор, любя; создал страшного тебя? В небесах иль средь зыбей; вспыхнул блеск твоих очей? Как дерзал он так парить? Кто посмел огонь схватить? Кто скрутил и для чего; нервы сердца твоего? Чьею страшною рукой; ты был выкован — такой?» — с выражением продекламировала Ава и с победоносной улыбкой посмотрела на Уилла.
— А дальше? — попросил тот.
— Дальше… Сейчас, — задумалась Хейз и от напряжения сильно наморщила лоб. — Кажется… «Чей был молот, цепи чьи… Чтоб скрепить мечты твои? Кто взметнул твой быстрый взмах; ухватил смертельный страх?»
— «В тот великий час, когда…» — с мечтательным видом подхватил Марлоу.
— «Воззвала к звезде звезда. В час, как небо все зажглось; влажным блеском звездных слез», — продолжили они уже вместе, — «он, создание любя; улыбнулся ль на тебя? Тот же ль он тебя создал; кто рожденье агнцу дал?»[2]
— Вот, я же говорила, что помню! — возликовала Ава. — Теперь твоя очередь!
— Ладно. Секунду, дай вспомнить, — ответил Уилл. Немного помедлив, он набрал полную грудь воздуха и принял такой важный и серьезный вид, что Хейз едва удержалась от шутливо тычка в бок дабы сбить с парня спесь.
— «О теле электрическом я пою», — с чувством продекламировал Марлоу. — «Легионы любимых меня обнимают, и я обнимаю их. Они не отпустят меня, пока не уйду я с ними, им не отвечу; пока не очищу их, не заполню их полнотою души. Иль те, кто сквернит свое тело, не скрывают себя? Иль те, кто поносит живых, лучше тех, кто поносит мертвых? Иль тело значит меньше души? И если душа не тело, то что же душа?»[3]
Он остановился, вдохновенным взглядом смотря вперед, но после выдержанной и преисполненной пафоса паузы, облегченно выдохнул и рассмеялся.
— А как там дальше — убей не вспомню, — честно сознался он, и Ава все-таки слегка ткнула его в плечо кулачком.
— Так и быть, облегчу тебе задачу, — снисходительно пообещала она и с важным видом тряхнула волосами, картинно отбросив их назад. — Первое четверостишие, но на мой взгляд оно само по себе идеально и прекрасно. «В одно мгновенье видеть вечность. Огромный мир в зерне песка. В единой горсти бесконечность. И небо — в чашечке цветка»![4]
— Ну, как-то совсем просто! — шутливо возмутился Уилл.
— Тогда порази меня чем-нибудь этаким! Вперед! — рассмеялась в ответ Ава. Марлоу с лукавым видом закусил нижнюю губу. Помедлив, он вспомнил нужные строки и, снова широко расправив плечи и выпятив грудь, с выражением и чуть нараспев произнес:
— «My sweet Lady Jane; when I see you again; your servant am I; and will humbly remain; just heed this plea, my love; on bended knees, my love; I pledge myself to Lady Jane».
Он не успел закончить и первого куплета, как от удивления глаза Авы стали круглыми, как плошки.
— Так нечестно! Это же Джаггер! — едва сдерживая рвущийся наружу смех, запротестовала девушка, но Уилла уже было не остановить. Пританцовывая на месте, он все громче и громче продолжал цитировать The Rolling Stones.
— «My dear Lady Anne; I've done what I can; I must take my leave; for promised I am; this play is run, my love; your time has come, my love; I've pledged my troth to Lady Jane»!
На последней строчке Уилл в порыве чувств подскочил к ближайшему фонарному столбу и, схватив его одной рукой, закружился, точно оказался в бродвейском мюзикле. Давясь от смеха, Ава прижала ладони к горящим румянцем щекам и направилась к своему ухажеру.
— «Oh my sweet Marie! I wait at your ease; the sands have run out; for your lady and me», — обнимая столб, вдохновенно пел Уилл под аккомпанементы проезжающих мимо машин, но, когда подошла Хейз, убавил свой голос и качнулся ей навстречу. Она остановилась совсем близко и, слегка улыбаясь уголками губ, заглянула в его карие, с притягательными золотисто-желтыми крапинками глаза.
— «Wedlock is nigh, my love», — тише произнес он, с нежностью смотря на Аву. — «Her station's right, my love».
Их лица оказались совсем близко, и губы едва не соприкасались. Апофеоз свидания неотвратимом приближался, но
