— «…Дик не уловил резкой перемены в ее настроении; глубоко удрученный, он был больше обычного занят собой, что делало его слепым к тому, что творилось вокруг и тормозило привычную зыбь воображения, помогавшую думать и рассуждать», — увлеченно читала Ава, забыв про все свои неудобства. — «За кофе к ним присоединился итальянец, учитель пения, который должен был…»
Она неловко запнулась, когда ее взгляд случайно зацепил полотенце под ногами, и замолчала. На белоснежной, точно первый снег, махровой ткани прямо между ее колен красовались первые темно-бордовые пятна. Выпав из колеи, Хейз быстро подняла взгляд на Роберта. Тот смотрел на нее с ленивым интересом, вальяжно устроившись в кресле, закинув ногу на ногу и подперев голову рукой. При виде ее растерянности на губах мужчины медленно расползлась наглая и довольная усмешка. Щеки Авы тронул румянец, и она спешно вернулась к прерванному чтению, но на сей раз голос ее звучал уже не так важно и уверенно как в самом начале.
Она чувствовала себя неловко. Даже раздевшись перед Господином полностью, обливаясь слезами после сессий и демонстрируя свой дикий нрав в постели, она ни разу не ощущала себя настолько обнаженной. Если бы они с Робертом просто переспали пока у нее идут месячные, она была бы намного спокойнее, свободнее и волновалась бы только о чистоте и сохранности простыней. Но в нынешней ситуации… Когда он так пристально на нее смотрит и наблюдает за тем, как у нее медленно идет кровь… Она представлялась себе в его глазах неким любопытным экспонатом, выставленным на показ, или даже лабораторной мышкой, загнанной в запутанный лабиринт. Слишком сильный акцент на очень интимном моменте. Но, с другой стороны, в том и был весь смысл.
Стараясь не думать ни о чем кроме книги в своих руках, Ава быстро читала, но все же не могла побороть накатившего волнения. Взгляд Роберта, который она до этого момента почти не замечала, нервировал ее и постоянно сбивал. Она понимала, что ему нравится ее смущение, ее растерянность и неловкость, но все равно отчаянно пыталась взять себя в руки и вести себя сдержанно.
— «…С мысленной улыбкой он смотрел, как Коллис, не переставая болтать, обстоятельно и неторопливо набивает свою трубку. Пустынный еще недавно Люксембургский сад мало-помалу заполнялся детьми с няньками; впервые за много месяцев Дик позволил себе в такой час пассивно подчиниться течению времени», — читала она, изо всех сил стараясь не смотреть на Роберта. — «Вдруг он похолодел — до него дошла суть доверительного монолога Коллиса…»
И все же от его внимания было не так уж и просто спастись. Его взгляд обжигал ее, заставлял краснеть и часто облизывать сохнущие от волнения губы. Незаметно она начала спешить и быстро-быстро проговаривала написанное, будто бы надеялась за один присест дочитать всю книгу до конца. Но по воле собственного тела снова сбилась.
В первые дни так случалось нередко, когда резкая и острая боль внизу живота предупреждала о пролитой крови. Ава резко задержала дыхание, переживая мучительный спазм, и плотно закрыла глаза. Замерев так ненадолго, она медленно выдохнула и прижалась лбом к раскрытой книге, пряча лицо. Ей даже не стоило смотреть вниз — она и так знала, что под ней уже не просто пара незначительных капелек, а почти лужа крови. Но раз уж она взялась за испытание, она собиралась довести его до конца. Выпрямившись и с решительным видом тряхнув плечами, Хейз бодро продолжила с того места, на котором остановилась, как неожиданно прозвучал приказ:
— С начала главы.
Ава удивленно посмотрела на Роберта. Его поза и выражение лица никак не изменились. Он был все таким же спокойным и внимательным. Лишь только легкая полуулыбка выдавала его удовлетворение развернувшейся пред ним сценой. Сообразив, что, как бы быстро она ни читала, так просто ей не отвертеться, Ава безропотно вернулась к началу главы.
— «Над площадью густое облако выхлопных газов медленно пеклось в лучах июльского солнца. Этот нечистый зной даже не манил за город, рождая в сознании лишь образ дорог, так же содрогающихся в зловонном удушье. Во время завтрака на террасе…»
И она читала, и читала, и читала, почти чувствуя, как из нее бежит кровь, но уже больше даже не пытаясь отрешиться своих ощущений и прожигающего взора Рида. Она полностью смирилась с происходящим и позволила смотреть на такую, какая она есть. С еще одной ее стороны.
— «Николь почти сразу же встала и ушла, а Дик еще посидел с Коллисом, допивая свое вино», — отрешенно читала она ровным и спокойным голосом и не сразу заметила, как Роберт бесшумно встал с кресла. Только когда он сделал шаг на встречу, она отвлеклась от книги и в нерешительности замолчала, уставив пустой и напряженный взгляд на ноги мужчины.
— Продолжай читать, — тихо произнес Рид. Помедлив немного, Ава заставила себе вновь перевести взгляд на раскрытые страницы.
— «…Зная свою обостренную чувствительность к чуждому поведению, он предпочитал не встречаться с людьми, если был не в духе; малейшая бесцеремонность, допущенная в его присутствии, как бы нарушала фальшивой нотой его жизненный лад…» — продолжила она, искоса наблюдая за тем, как Роберт подходит к ней и опускается на одно колено. Не предчувствуя с его стороны ничего хорошего, она невольно зажалась и мертвой хваткой вцепилась в книгу. Но Роберт никуда не торопился. Медленно он скользил по ее телу взглядом, рассматривал точно красивую бабочку, наколотую на булавку, и кровь, бегущая из нее, явно интересовала его не меньше, а то и больше, чем ее волнообразные изгибы. Ему было любопытно, словно бы он столкнулся с неким дивным и невиданным ранее явлением, которое ему повезло изучить так близко, как только возможно. Вплоть до самой тщательной и детальной препарации.
И все же его близость взволновала ее, сделала ее дыхание частым и прерывистым, а румянец на щеках ярче. Старательно облизнув губы, Ава попыталась целиком и полностью сосредоточится на книге, но в тот же момент Роберт решил перейти от созерцания к конкретным действиями и плавно, с легким нажимом провел кончиком пальца между ее ног. С громким судорожным вздохом Ава оборвала себя на полуслове и заметно вздрогнула. Ее тело, чувствительное сейчас в сто крат, бурно отреагировало на чужое прикосновение, что немало позабавило Рида.
— Не
