История Софи заставила мое сердце сжаться от боли. Я знаю, что значит потерять всю семью и не понимать, почему в живых остался только ты. И я тоже часто думала о том, за что Бог поступил так со мной и Стефаном. Не уберег бабушку с дедушкой и наших родителей. А потом не уберег и Стефана. Возможно, он на самом деле не может уберечь всех. А возможно, и нет его вовсе. Возможно, все находится только в руках людей, все плохое и хорошее.
— Давай не будем об этом, — произнесла Софи, коснувшись моей руки и тут же забрав горечь, которая возникла от тяжелых мыслей. — Хотела рассказать историю своей жизни, а в итоге пустилась в философские рассуждения.
— Нет, я рада, что ты поделилась со мной своей историей и своими мыслями. С каждой минутой мне начинает казаться все больше и больше, что мы с тобой слишком похожи.
— Родственные души рано или поздно находят друг друга, — изрекла Софи и печально улыбнулась.
Я тоже попыталась улыбнуться. Она права. Рано или поздно родственные души находят друг друга. И мне повезло, что я нашла ее рано, ведь не попади я сюда, то боюсь представить, что бы со мной было на холодных заснеженных улицах.
— Так. — Девушка резко встала на ноги. — Скоро ужин, пошли, покажу тебе наш сквот и кухню.
Мы покинули комнатку и очутились в коридоре с голыми стенами. Я даже не помню, как шла до этой двери, но по дороге на кухню сделала вывод, что проделала до нее довольно большой путь.
— Я единственная живу одна. Точнее, жила. Теперь я буду делить это маленькое подсобное помещение с тобой. Все остальные живут в залах, где раньше были мебельные отделы, и живут по три-четыре человека. Кое-что тут мы переделывали, конечно, чтобы было возможно нормально жить — где-то сделали двери, а где-то даже возвели стены. Самый большой отдел приспособили под общую комнату, она же кухня.
Кухня не имела дверей за исключением главного входа, через который я сюда и вошла. Огромные витринные окна во всю стену были наполовину заклеены большим рисунком терновых веток с мелкой листвой и синими бусинами ягод. Наверное, с улицы это выглядит впечатляюще, особенно с табличкой «Nid» на входе.
— Гнездо в терновнике, — произнесла Софи. — Мы птенцы крепкие, совьем гнездо даже на горящих углях.
Кухня была как раз тем местом, где я видела пугающие скульптуры и стену, увешанную картинками и разрисованную граффити. Еще здесь было огромное растение с раскидистыми ветвями, много стульев и два дивана, стоявших в непонятном порядке, кухонный гарнитур, где вертелся Тьери, и три разных по высоте стола, сдвинутых в центре.
За столами уже пристроились люди, которые что-то обсуждали. Причем их речь полнилась акцентом, из-за чего понять, о чем они говорят, было непросто.
— Друзья, познакомьтесь с нашим новым творцом Эль де Ла Фере, — отвлекла всех Софи. — Эль, это Димитрий и Мари Богдани, супружеская пара из России, и Мадлен Дюбуа из Марселя.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась я, оглядывая присутствующих. Димитрий был мужчиной средних лет в старом пиджаке и огромных очках на носу. Его темные волосы уже тронула седина, но лицо было гладким и без морщин. Его жена Мари сидела рядом. Это была стройная женщина в джинсах и растянутом свитере. На голове ее громоздилась широкополая шляпа, из-под которой выбивались пряди светлых кудрей. А Мадлен, фигуристая девушка с копной темных волос, раскинутых по плечам, сидела напротив пары, но как-то отдаленно, словно она сторонилась людей.
Все трое смотрели на меня около трех секунд, в потом Мари подскочила и оказалась рядом со мной.
— О боже мой! Совсем малышка. Сколько тебе лет и как ты тут оказалась? — спросила она, заглядывая в мое лицо, и я заметила у ее глаз лучики морщинок.
— Пятнадцать, — ответила я на самую легкую часть вопроса и замялась, не зная, как объяснить свое пребывание тут.
— Эль моя кузина, — помогла мне Софи. — С ее семьей случилось несчастье. А из родственников, кроме меня, у нее никого не осталось.
— Бедняжки, — с неподдельным сочувствием сказала Мари. — Если вам что-то будет нужно, то вы не стесняйтесь. Мы с Димой вам с радостью поможем. На то мы тут все вместе и собрались, чтобы не дать друг другу погибнуть в пучине жестокой жизни.
— Соглашусь с Марьей, — отозвался Димитрий, выговаривая с трудом слова. Видимо, французский язык дается ему непросто. — Мы рады помочь вам, девочки.
Непонятно, зачем Софи назвала меня своей двоюродной сестрой, но если эта небольшая ложь поможет мне получить крышу над головой, то я не против. И не против даже думать, что у меня есть еще какой-то родственник.
Доброжелательные лица Мари и Димитрия вселили в меня спокойствие. Уже целых четыре человека вроде как не против того, чтобы я тут жила. Насчет Мадлен не знаю. Девушка в белом обтягивающем платье, которое контрастировало с ее смуглой кожей, тихо сидела, скрестив ноги, и с подозрением смотрела на меня. Неужели я ей не понравилась? Конечно, всем понравиться невозможно. Но я ничего и не делала, чтобы начать обо мне судить.
На всю кухню раздался протяжный звон, напоминающий звон церковного колокола. Я вздрогнула и попыталась найти источник звука. Им оказался колокольчик в руке Тьери. Парень с улыбкой до ушей его тряс, пока вся кухня не заполнилась уставшими людьми, которые один за другим выползали из комнаток и занимали места за столами.
Ужин прошел неплохо. Софи представила меня всем, а потом представила всех мне. Всего за столами сидело двенадцать человек, если
