— Что ты сказала? — её слова будто бы оглушили его. — Ты любишь меня?
— Люблю. Я тебя люблю.
Кончик его меча дрогнул, но тут же взметнулся вверх.
— О, как это прекрасно, любовь моя, но ведь я не настолько глуп, чтобы поверить… Время умирать, дорогая.
Одна минута — и Карлос толкнул Феликса наземь. Она даже не успела вдохнуть воздух, а Феликс и Таран стояли перед нею на коленях, а Нерисса стояла рядом и сжимала её ладонь, пытаясь успокоить свою прекрасную императрицу.
— Все остальные мертвы, ваша Милость, — проронил Карлос. Лицо его пересекала полоса крови.
Она лишь кивнула, а после посмотрела на Феликса — тот пожал плечами.
— Ну, я попытался.
— Следовало быть быстрее.
— Мне столько хотелось высказать… — он широко улыбнулся, но взгляд его оставался ледяным. А после он лишь на мгновение посмотрел на Нериссу — и вновь на императрицу. — Ну что, поговорим опять о гареме, родная?
Амара протянула руку, касаясь его щеки.
— Мне жаль, что твой глаз пострадал. Мне правда нравился и он, и всё остальное в твоём теле… По крайней мере, на пару ночей.
— Нам убить их немедленно, Ваше Величество? — Карлос взвесил меч в руке.
Она хотела увидеть в глазе Феликса страх, но только вызов, один сплошной вызов!
— А если я тебя отпущу, ты что сделаешь? Опять попытаешься меня убить?
— Конечно, да, — кивнул он.
— Ох, — простонал Таран. — Какой же ты идиот…
Конечно, её маленький зверь её веселил. Он всё ещё казался ей таким забавным… И она хотела его, вопреки всему, вот только это не имело значения. Он должен был умереть и остаться просто ещё одним её грустным воспоминанием.
— В яму их, — проронила Амара. — Потом разберусь.
Глава 20. Люция. Пелсия
— О, она невероятна! Такая прекрасная… Богиня — не смертная, вот что я вам скажу! И я могу точно сказать, что она всех нас спасёт.
Люция остановилась у какой-то лавки, где продавались яблоки, такие спелые, что им уж точно не место в Пелсии, и посмотрела на продавщицу, что говорила со со своей подругой
— Ну, да, вполне с тобой согласен, — отозвалась она.
Может быть, это речь о волшебнице из предсказания?
— Простите, — вмешалась она, — я не хочу мешать, но о ком речь? — голос девушки дрожал, ведь она столько времени вынуждена была молчать.
— Ха! — продавщица удивлённо уставилась на неё. — Конечно же, об императрице!
— Действительно, о ком же ещё… — пробормотала себе под нос Люция. — О, и вы верите, что вас спасёт Амара Кортас. От чего ж спасёт?
Женщины устало, нетерпеливо переглянулись.
— А ты, девочка, не из местных?
— Я родилась в Пелсии, но меня взяли в лимерийскую семью.
— И тебе повезло, что из этого кошмара тебя забрали ещё такой маленькой! — продавщица вновь покосилась на подругу. — Знаешь, сколько б мы отдали за подобную возможность? — и они как-то безрадостно, грустно рассмеялись.
— Я куплю это яблоко, — Люция почувствовала, как в ней загорается нетерпение. Она коснулась фрукта, отдала женщинам серебряную монету. — А ещё я могу заплатить за любую информацию о том, где сейчас находится императрица.
— О, да нет проблем! — жесты и взгляд женщины были изголодавшимися, жадными. — Но где ж тебя носило, деточка, что ты не знаешь об императрице? В мхах ты, что ли, среди гор пряталась, или залезла в берлогу к медведю?
— Что-то вроде этого, — пусть на самом деле она и находилась в гостинице, вот только теперь надо было бежать. Пусть Сэра боялась за неё, Люция знала, что нельзя — ведь её живот, в конце концов, скоро не даст ей подняться с постели! Она коснулась его рукой, чувствуя, что тот опух ещё сильнее, и женщина наконец-то обратила внимание на этот жест.
— О, девочка, да ты беременна, ещё и вот-вот разродишься!
— Всё в порядке, — отмахнулась Люция, пусть это и было ложью.
— А где твоя семья? Муж? О, нет, не говори мне, что ты тут одна!
О, ну почему её беременность заставляла людей становиться такими приторно добрыми? Относиться к ней как-то иначе? Единственная польза от этого живота — её действительно не трогали, жалели, пропускали вперёд.
— Мой муж… — она проронила это без должной доли грусти, — умер. И я ищу свою семью.
Вторая женщина потянулась к ней, сжала руки Люции.
— Сожалею, дорогая.
— Спасибо, — Люция почувствовала, как ей почему-то становится тяжело дышать. Почему ж ей теперь так трудно себя контролировать?
— Может быть, тебе всё-таки стоит тут задержаться? — поинтересовалась продавщица.
— Нет, спасибо, это лишнее. Я просто хочу узнать, где находится императрица. Если она всё ещё в Лимеросе…
Женщины так недоверчиво переглянулись, будто бы вопрос казался совершенно невероятным.
— Великая императрица Кортас, — начала продавщица, — сейчас живёт в деревеньке, что когда-то принадлежала вождю Базилию. Завтра она обратится ко всей Пелсии, желает видеть каждого, кто только сможет прийти.
— Обратится к Пелсии? Зачем?
— О… — женщина вздохнула. — Наверное, ты забыла о том, как страдала Пелсия, ведь ты счастливая — тебе удалось коротать годы в Лимеросе. Но тут дела обстоять намного хуже…
— И это мягко говоря, — дополнила её подруга.
— Да, — кивнула продавщица. — А императрица видит, как мы сражаемся, признаёт это, поэтому желает помочь нам. Она ценит Пелсию и говорит, что это очень важная часть её империи.
Люция заставила себя не закатывать глаза. Как же, она ведь знает жестокую, властолюбивую Амару в разы хуже, чем какие-то две селянки!
— И именно по мудрости своей императрица и вышла за Кровавого Короля, — протянула женщина.
— Простите, что? — ошеломлённо выдохнула Люция. — Она замужем за королём… королём Гаем?
— Да. Но сейчас его нет, равно как и его демонического наследничка. Хочется верить, что покоятся они глубоко под землёй, императрица ж не слепая, видит, что эти люди делают с нами…
— Действительно. Да, хочется верить, — кивнула Люция, чувствуя, как в её сердце вновь плещется отчаянная, дикая боль. Сэра не говорила о том, что Гай женился на Амаре, может, это просто враки? — Простите, я… Мне нужно идти, — и она, пусть извинялась уже двадцатый раз, отступила в рыночную толпу.
* * *Однажды Алексиус рассказал Люции о том, как оживить Родичей с помощью кольца волшебницы. Она надеялась, что это поможет ей отыскать Магнуса и её отца. Вот только кольцо так хорошо кружилось в Ораносе, когда она сотворяла прекрасную карту Митике, а тут — вообще ничего. Её элементали были поразительно слабы, и она постоянно останавливалась, ведь вынуждена была идти пешком, вместе с другими гадкими, отвратительными пелсийцами, чтобы услышать речь великой и спасительной Амары!
Она не хотела верить в то, что её семья погибла. Они не могли позволить сделать с ними что-то плохое, только не её брат и отец. Ведь они такие сильные, такие умные… И если уж папа женился на Амаре… Нет, эта мысль была такой нелепой —
