Посвященных же можно было узнать по тому, что те во дворце вообще предпочитали не появляться, а их семьи отправлялись поправить здоровье куда-нибудь подальше, лучше за границу. Но это мелкие сошки, крупные понимали, что если нужно, их достанут, куда бы они ни уехали. И единственный шанс для них отвести беду от семей – оставаться на месте и ждать решения своей судьбы. За тысячелетия существования империи не первый и не последний раз велись такие игры, и уже были приняты устоявшиеся правила, нарушать которые не посмел бы никто. Сегодня одни проиграли, завтра другие, но вот такие негласные правила отношений победителей и побежденных гарантировали, что лишней крови не будет. А участники… ну они прекрасно знали ставки.
– Это все? – Император лениво изучал пейзаж за окном, не глядя на докладчика.
Граф Дюк, замерший по стойке «смирно» перед столом повелителя, несколько нервно кивнул и тут же сообразил, что это страшнейшее нарушение этикета, которое, по счастью, император не видит.
– Да, ваше величество.
Император молчал минут десять, а граф не рискнул молчание нарушить.
– Где же мы ошиблись? – наконец прошептал он. – Говоришь, она ухватилась за предложения, а потом просто сдала нас?
– Очень неожиданно, я бы сказал. Даже предложение отдать ей убийцу деда…
– Она прекрасно знает, кто настоящий убийца, судя по пунктам договора, – отмахнулся император. – А мстить мечу, которым нанесли удар, она не собиралась. Глупо было даже пытаться предлагать это… Вас спасает только то, что по сравнению с основной темой это такая мелочь. Боюсь, сохранить влияние в СБ нам не удастся. Всю верхушку Рода будут чистить… Мне не оставляют никаких шансов вернуться…
– Ваше величество, за вас вся гвардия, может…
Император даже не стал отвечать. Граф Дюк всегда отличался редким умом и здравомыслием. Переиграть соплячку, только ставшую главой Рода, – что может быть проще? Тем страшнее оказался удар по самолюбию, с которым он еще не смирился. Сам себе он сотни раз задавал тот же вопрос, который озвучил его повелитель: где же они ошиблись? Хотя он знал ответ, произнести его вслух будет не самой умной идеей, ибо ошибку допустил сам император, предоставив характеристику нового Лорда Геррая. Не интересовало ее сохранение влияния Рода. Дюк уже под конец понял, чего она добивается, отчаянно вроде бы торгуясь за срок отстранения Рода от политики империи. Он бы даже посмеялся над ситуацией, если бы она располагала к тому. И ведь разберись он раньше в характере нового лорда, можно было бы сыграть, сумел бы он переиграть эту… назвать ее соплячкой язык не поворачивается. Девочка, безусловно, умная, далеко пойдет, когда наберется опыта. Но пока она не соперник ни ему, ни зубрам имперской политики. Она сама это понимала и все поставила на то, что ее неправильно оценивают… и выиграла. Утешало то, что в дураках остался не он один.
– Сегодня арестован председатель имперского сената, – сообщил граф, не дождавшись ответа.
Император кивнул.
– Начинают с тех, до кого легче добраться. Архивы?
– Часть уничтожить удалось до появления гвардейцев Родов. По договору препятствовать им мы не можем, а они появились быстро. Но главное уничтожили – бумаги хранились во дворце. Ваше величество… требуется ваша подпись на списках для ареста… а также дать отставку руководителю вашей охраны и главе службы безопасности… Я осмелился подготовить приказы…
– Положи на стол, граф. Все равно раньше завтрашнего утра в канцелярию они не уйдут. Позже подпишу… – Император снова перечитал условия по переговорам. Отставка правительства, безусловно и обязательно арестовать всех руководителей силового блока. В общем, почву из-под ног выбивали сразу и основательно. После такого император сторонников не найдет. Не идут за тем, кто сдает своих, даже если у него на голове корона. Но и возразить он не может. Лорды Древних Родов знают, на что давить. Эх, если бы был хоть малейший шанс выиграть, он бы, не колеблясь, отдал приказ напасть на Древние Роды. Но… Не успели они закончить все приготовления. Совсем немного не успели. Еще лет пять, и он бы…
Ну почему он должен постоянно оглядываться на эти Древние Роды? Нигде такого нет, только тут. Они вяжут его по рукам и ногам, не давая возможности развернуться. Столько планов… Император скосил взгляд на ящик в столе. Реформы управления, перестройка экономики… Что теперь говорить…
– Иди, граф… Вас ведь в списке нет…
Но оба понимали, что его там нет исключительно потому, что он вел переговоры. Как-то странно было бы включать в список на арест того, кто ведет переговоры от имени императора. Это же сразу потеря с его стороны всех полномочий, и его подпись превращается в простую закорючку. Его не простят, это точно.
Император остался сидеть даже после того, как за графом закрылась дверь. Ему дали возможность самому арестовать заговорщиков… Официально будет объявлено, что был вскрыт заговор против императора и Древних Родов, в результате которого должен был сесть на трон его младший сын, который еще несовершеннолетний и которым можно будет управлять. А он будет карать заговорщиков… а потом, не в силах вынести вины за то, что под носом просмотрел заговор, отречется от престола в пользу сына. Все просто… И дает возможность подчистить следы. Ясно же, что основные фигуранты не доживут до суда, покончив с собой, не в силах вынести мук совести. Кто-то погибнет при сопротивлении аресту. Еще одна причина, по которой произвести аресты доверили именно ему. Ну и наконец, после такого ему уже не отвертеться и не вырваться, останется только слепо подчиняться диктату трех Древних Родов… Точнее, двух, раз Герраи отстраняются.
Император вздохнул и взял со стола одно из нераспечатанных писем, которые принес утром секретарь. Что бы ни случилось, дела не должны останавливаться.
Развернул лист, прочитал и едва не выронил письмо, резко сжал кулак, комкая бумагу. Успокоился и снова перечитал, потом, словно смирясь, кинул его на стол.
– Свадьба у нее… И ведь не откажешься… – Задумался. – Воистину, Ледяная Принцесса… даже здесь один расчет… Вряд ли она хочет сильнее задеть меня… значит, внутренняя борьба, чтобы расставить все точки в споре внутри Рода. Гм… – Император задумался, можно ли сыграть на этом? Потом вынужден был признать, что через три недели ему
