Скрепя сердце Эрик согласился и был вынужден тащиться в университет на другой конец города, да еще и с громадным «учебным пособием».
— Это чего там у тебя? Скрипка, что ли? — глядя, как Эрик тащит — волоком — по грязи деревянный ящик с себя ростом, поинтересовался возница.
Эрик посмотрел в окна омнибуса — не час пик, но народа было прилично. Хорошо вознице, он снаружи сидит, ему внутри — в темноте и духоте — не ехать…
— Виолончель, — бросил Эрик, втаскивая ящик внутрь и пользуясь им как тараном.
Молоденькая девушка у входа отшатнулась сразу, мужчина — кузнец по виду — попытался устоять, но в итоге тоже подвинулся. Самой стойкой оказалась пожилая леди с клюкой, сидевшая в засаде у единственного в омнибусе окна.
— Слышь, музыкант, а шел бы ты пешком, — громко предложила она. Подвинутые пассажиры и те, что стояли у задней двери, но из-за Эрика были вынуждены прижаться друг к другу или к стенке, согласно загудели.
Эрик молча установил ящик на попа. Возница свистнул, кони тронулись, омнибус дернуло. Ящик стал заваливаться прямо на пожилую леди. Та, в свою очередь, толкнула его с таким звуком, что Эрик испугался, не пробила ли она доски.
Доски остались целы, а вот из ящика в ответ постучали. Громко, несколько раз и быстро-быстро — как будто изнутри головой бились.
— Эй, музыкант, ты там животину какую везешь? — снова поинтересовался возница, наклоняясь к узкому оконцу в салон. — За живность билет отдельный. Раскошеливайся давай.
— Оно уже лет пять как мертво, — глухо отозвался Эрик, прижатый ящиком. — А ну уймись! — В ящике в ответ застучали с удвоенной силой. Доски затрещали, но пока выдержали. — Господа, ни у кого не найдется шматка парной говядины? А то…
Говядина нашлась сразу же — соленая, с чесночком и перчиком — у той самой пожилой леди.
— Шпашибо, — поблагодарил Эрик, с удовольствием вгрызаясь в мясо. — А то я сегодня не завтракал…
Ящик вскоре успокоился, но весь омнибус хранил гробовое молчание аж до следующей остановки — как раз у Военного университета.
— Вы пропуск заказывали? — поинтересовался охранник у входа, оглядывая Эрика с ног и до ящика.
— Я вместо профессора Серпентины, — отозвался, отдуваясь, Эрик. — Она должна была вам телеграфировать.
Охранник посмотрел на Эрика с превеликим сомнением, залез под конторку и принялся копаться в записях.
— Эрик фон Цветочек? — и хохотнул. — А подходит!
— Цветкофф, — со вздохом поправил Эрик.
— Да неважно. — Охранник вылез из-под конторки и вперился в Эрика. — По портрету похож. Ну проходи, раз пришел. Куда идти-то, знаешь?
Эрик припомнил инструкции Серпентины. Конечным пунктом там значились ворота университета.
— Нет.
— Третий этаж и налево, пока не упрешься. — Охранник посмотрел на ящик. — Тебе с гробом твоим помочь?
Эрик хмуро покачал головой.
— Не надо, он чужих не любит.
И, взвалив на себя ящик и испачкав и так уже давно не светлое пальто, потащил его к лестнице.
Шел десятый час, занятия минут двадцать как начались, и на лестнице, как и в коридорах, царила тишина — пока Эрик не споткнулся на втором пролете. Ящик, звонко подпрыгивая на ступеньках, покатился вниз (сохраняя при этом гробовое молчание). Эрик вернулся и снова поволок его наверх. До третьего пролета, где история повторилась.
— Вы не могли бы потише? — поинтересовался, выглядывая из аудитории на третьем этаже, здоровенный тролль в эполетах (голый полностью, зато в эполетах — те были вытатуированы на могучих плечах четко и художественно, до последней кисточки).
Отдуваясь, Эрик остановился и задрал голову.
— Нет.
— Уверены? — прищурился тролль и поиграл бицепсами.
Эрик споткнулся снова — и ящик опять запрыгал по ступеням.
— Полностью.
Тролль посмотрел на ящик, хмыкнул. И, подвинув Эрика к перилам, легко поднял «гроб» на плечо.
— А ну тихо там! — рявкнул в свою аудиторию, из которой уже шел мерный гул, напомнивший Эрику сходку упырей по полуночи. — Куда нести?
Эрик показал на дверь в конце коридора.
— А, так ты маг, что ли? — хмыкнул тролль, тут же переходя на ты. В три шага преодолел коридор, дождался Эрика и добавил: — Ну удачи. У тебя там самый цвет золотой молодежи сидит, кстати.
— Угу. Спасибо. — Эрик снова взвалил ящик на себя — и чуть не снес им дверь.
Цвет золотой молодежи гудел куда громче упырей пополуночи, но быстро успокоился, когда в аудиторию вошел сначала ящик, а за ним и Эрик.
— Мастер-класс «Те, кто в ночи»? — тяжело дыша, уточнил он.
— И кто из вас учебное пособие? — полюбопытствовали в ответ из первого ряда.
— С трех раз угадай, — невежливо предложил Эрик и поволок ящик к доске, совершенно не обращая внимания на бардак в аудитории. Студенты обещанный мастер-класс явно уже не ждали: кто устроил забег вокруг парт, кто на этих самых партах валялся, а одного блондинистого курсанта Эрик снял прямо с пюпитра. Точнее, грубо спихнул.
Потом прислонил ящик к доске, снял пальто — после омнибуса скорее серое, чем бежевое, — и забубнил:
— Здравствуйте, я аспирант кафедры некромантии Магической академии…
— А мы нагину ждали! — перебили его.
— Угу, вот уж на нагину он точно не похож, — добавили с третьего ряда.
— …Начнем с классификации ночной нежити, — так же монотонно продолжил Эрик.
— Да он эту нежить и в глаза небось не видел, — хохотнул кто-то со второго ряда. — А, аспирант?
— А то — ты посмотри, какой божий одуванчик!
Эрик уныло глянул на поднимающиеся вверх ряды насмешливых студентов. Да, на первый взгляд его можно было представить разве что музыкантом: что поделать, лицом Эрик уродился в матушку, когда-то первую красавицу Равнин. Миловидный — одень в женское платье, сойдет за девочку; голубые глазки, курносый носик, уморительные светлые веснушки… Прибавить к
