Корову помню. Нравился мне в детстве этот мультфильм про страну невыученных уроков, вот шутки ради и упомянула в книге.
— Хороша шутка, — мрачно выговорил Мэйтин. — От клыков плотоядных коров погибает до ста человек в год.
— Как?! — воскликнула я ошарашенно.
— Вы не знаете? — переспросил милорд Райхон. — А я уже знаю об организованном вами вчера девичнике. О выпивке. О том, что вы покидали общежитие после полуночи, что категорически запрещено. И магический след на оживленных экспонатах я распознал, не сомневайтесь.
Не писала я такого. Про пьянку было. И о том, что ректора ждет сюрприз, но какой — я тогда еще не придумала. А Элси, видимо, неплохо повеселилась, потому что в ее памяти и следа о минувшей ночи не осталось.
— Так оно и работает, — пожал плечами Мэйтин. — Ты создала предпосылки к определенному развитию сюжета, и…
— Вы и прежде не отличались примерным поведением, — сказал ректор, — но эта выходка превзошла все предыдущие. Хотя, следует отдать вам должное, оживляющее заклинание вы сплели идеально. Мне понадобилось полчаса, чтобы деактивировать его, и все это время я вынужден был слушать рев существ, которых вы прислали к моему дому.
— Это был не рев, — вздохнула я, решив, что наступил удобный момент. — Они пели вам серенаду.
— Подобные шутки только усугубляют ваше положение, мисс Аштон, — нахмурился глава академии.
— Мое положение сложно усугубить, — проронила я с грустью. — Что может быть хуже, чем любить вас?
Ректор застыл с приоткрытым ртом. Есть контакт!
— Да, я люблю вас, — продолжала я. — И уже отчаялась привлечь ваше внимание.
Подняла на него глаза. Нижнюю губу закусила. От страсти, ага.
— И давно вас посещают подобные фантазии? — осведомился мужчина нарочито холодно.
— Вы не верите в мои чувства? Или боитесь их?
— Чувств? — уточнил он бесстрастно. — Ничуть. Меня пугает перспектива снова обзавестись хвостом. Отравиться едким газом, который вы выдаете за ароматизатор помещений. Мертвых горгулий у себя под окнами я с недавних пор тоже опасаюсь. А чувств — нет.
— Вы смеетесь надо мной! — обиделась я.
— А вы — надо мной?
— Я призналась вам в сокровенном!
— Лучше признайтесь, что вы вчера пили, мисс Аштон.
Крепкий орешек. Но Мэйтин говорил: если в тексте были предпосылки для возникновения какого-либо явления, оно должно возникнуть, а я написала достаточно, чтобы ректор воспылал к Элси страстью. К тому же я автор и знаю то, чего не знала Элизабет.
— Вы боитесь признаться, что тоже неравнодушны ко мне, — сказала я прямо.
Оливер сел там же, где и стоял.
Правда, стоял он рядом с креслом, так что сел в него же. Откинулся на спинку и забросил ногу на ногу.
— Что-то новое, — произнес с расстановкой. — И что заставило вас так думать?
— Я вижу это в ваших глазах, — прошептала я с придыханием. — Чувствую в биении сердца.
— Я далек от поэзии, мисс Аштон. Лучше поговорим об испорченных вами чучелах.
— Вы так боитесь признаться, что тоже любите меня?
— С чего вы взяли?
Отпираться бесполезно, Олли. Да, я буду звать тебя Олли…
— Ваши поступки говорят об этом, милорд.
— Взгляды и биение сердца?
— Не только. Разве вы не ищете повода встретиться со мной?
— Не ищу. Вы регулярно мне этот повод даете, как сегодня, к примеру.
Я вздохнула. С виду такой сильный, отважный мужчина, а как дошло до объяснений, засмущался, как институтка.
Словно услышав мои упреки, он решительно встал и приблизился ко мне.
— Элизабет…
Осознав торжественность момента, я поднялась навстречу.
— …мне порой недостает слов…
Отличное начало.
— …и такта. Потому я предпочел бы не продолжать этот разговор. Но раз вы настаиваете… Я не люблю вас. И если вы вдруг не шутили, хоть у меня и нет оснований так думать, зная вас, — выбросьте эти фантазии из головы.
— Вы мне не верите! — воскликнула я и по скептическому огоньку в его глазах поняла, что так и есть. — Опасаетесь, что это розыгрыш?
— В этом вы сильны.
— Я сказала правду! Я люблю вас. А вы любите меня. Это судьба! — Наверное, стоило подождать положенные пару глав, дать Оливеру свыкнуться с охватившим его чувством, но я твердо вознамерилась объясниться сегодня и, недолго думая, выложила главный козырь: — Вы предназначены мне, как и я вам. Я ваша истинная пара!
— Кто?
— У каждого дракона есть истинная пара, одна-единственная, та, кому он отдаст сердце! И я знаю, что вы последний дракон!
Даже книгу хотела так назвать: «Избранница последнего дракона», но отказалась от этого варианта, чтобы сохранить интригу.
— Драконы ушли из этого мира тысячи лет назад, — попытался спрятаться за фразой из учебника ректор.
— Не все! Вы последний, хоть и скрываете это.
— Почему ты решила, что он дракон? — удивленно спросил бог, о котором я позабыла в накале страстей.
— Я это придумала.
— Я догадался, — хмыкнул ректор.
Черт! Зачем я сказала это вслух?!
— Придумала, но не написала, — покачал головой Мэйтин.
В тексте говорилось, что, возможно, не все драконы ушли с Трайса!
— А возможно, все, — божество пожало плечами. — Но я понимаю задумку. Ничем, кроме предназначения, не объяснить внезапной любви между Элизабет и вот ним.
Он кивнул на ректора, который подошел к столу за блокнотом с разноцветными листочками. Цвет листочка определял степень поощрения или наказания.
«Только не красный!» — взмолилась я мысленно. И тут же одернула себя: я что, боюсь выговора от типа, которого сама придумала? Отставить! Еще не все потеряно. Дракон он или нет, Элси его получит!
Листок Оливер выбрал желтый. Предупреждение. Написал на нем несколько
