— Ты не понял меня, древняя кровь. Я Горланская Матерь, а не паук, как ты постоянно называешь меня. Мои собратья почитали Теневых Гигантов намного дольше, чем существует ваша раса, и дольше, чем существуют доккальфары. Мы называли их теми, кого мы любили, задолго до того, как деревья Фелла выросли и окрепли. — Рютула попятилась назад и откашляла сгусток молочно–белой, вязкой жидкости. — Приношу свои извинения, мне тяжело говорить на языке людей.
Ута опустил меч.
— Я даже не знал, что у Горланов есть боги, — произнес он с искренним интересом.
— Не те Горланы, которых ты имеешь в виду, — ответила Рютула. — Не у пауков, живущих на землях людей. Они для нас то же самое, что вы — для Гигантов, которым вы поклоняетесь.
— Сколько тебе лет, Горланская Матерь? — спросил Ута.
— Я не понимаю время людей. Ваши годы не имеют смысла для мира и для тех, кто пребывает в долгих веках Глубинного Времени. Ваша раса — точка, пылинка на ткани вечности.
Ута уже сомневался в том, что его предыдущий взрыв эмоций был уместен.
— Я сказала, мне тяжело смотреть на тебя — ведь ты носишь облик Теневых Гигантов, бледную кожу и розовые глаза тех, кого мы любили.
Ута поднял бровь и попытался показаться учтивым.
— Теневые Гиганты были альбиносами?
Рютула чуть было снова не встала на дыбы, но быстро пришла в себя.
— Нет, не альбиносами. Но у них была бледная кожа и розовые глаза. У всех, кто несет в себе кровь Гигантов, есть какие–то уродства. Отметины Глубинного Времени, если тебе так больше нравится. Твоя отметина лучше многих; я видела потомков древней крови с щупальцами вместо рук и с ротовой воронкой миноги вместо головы.
Уте не понравилось, что его альбинизм назвали «отметиной», но он не стал обижаться на манеру речи чудовища.
— У кого из Гигантов были щупальца?
— У Водяных Гигантов. Бесформенных чудовищ, которые очень давно оставили свои чертоги, — ответила Горланская Матерь. — Ты можешь встретиться с ними, если последуешь за мной и заберешься достаточно далеко.
— А если мы не хотим встречаться с чудовищами? — выпалил Рэндалл, все еще прячась за хозяином. — Ну, может, не знаю, сначала несколько месяцев отдохнем и восстановим силы?
— Рэндалл, просто заткнись, — пробормотал Ута, пытаясь сосредоточиться на том, что ему говорят.
— Твой слуга отправится с нами? — спросила Горланская Матерь.
Ута задрал подбородок.
— Он мой оруженосец и друг, но не слуга. Ни мой, ни твой.
Рэндалл посмотрел на хозяина, признательный за такие слова.
— Он пойдет туда же, куда и я, — добавил Ута.
— Это может вызвать трудности, когда мы доберемся до лабиринта, — ответила Рютула, загадочно ссылаясь на отрывок из сна Уты. Он видел лестницу, лабиринт и стража, но изображения расплывались и казались ему бессмысленными.
— Ты можешь привести нас к лабиринту? — спросил он.
— Могу. И приведу, — ответила Горланская Матерь.
Ута поджал губы, размышляя, каким образом гигантский паук может проводить их в Каресию. Рютула, скорее всего, долгие века прожила в Фелле и не привыкла путешествовать по землям людей.
— Как ты собираешься это сделать? — спросил он, решив быть откровенным. — В карман тебя не положишь.
Он не знал, сочла ли Рютула забавным его замечание, но Горланская Матерь попятилась и еще больше съежилась.
— Если так будет проще… — начала она, медленно уменьшаясь в размерах.
Ута и Рэндалл ахнули. Чудовище растеклось и исказилось, волосы с тела исчезли, а ноги сплавились вместе в причудливую помесь между человеком и Горланом. Несколько секунд спустя на том месте, где стояла Рютула, на земле сидела обнаженная женщина.
— Можете звать меня Рут, — сказала она. — И мне нужна одежда.
Ута и Рэндалл несколько секунд молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать и какие слова сейчас будут уместны.
Женщина, которая была Рютулой, поднялась на ноги, не стесняясь своей наготы. У нее были темные волосы и черные глаза, ничто в ее внешности не напоминало о пауках. Худощавая, с немногими плавными изгибами фигуры, она была все равно достаточно привлекательна. Ута потряс головой и глубоко вздохнул.
— Еще один оборотень, — пробормотал он себе под нос.
— Хозяин, это женщина, — произнес позади него Рэндалл. — Сначала это был большой паук… а теперь это женщина… мне надо присесть на минутку.
— Я не оборотень, древняя кровь. — Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла странной, угловатой, отчего Уту пробрал озноб.
— А мое имя — не «древняя кровь», — ответил альбинос. — Если предполагается, что нам придется выносить тебя дольше, чем несколько часов, тебе придется привыкнуть к нашим именам. Я Ута, а это Рэндалл.
— Хозяин, — тихо спросил оруженосец, — куда мы собираемся?
Уместный вопрос, и, если не касаться странного сна Уты, на него было достаточно тяжело ответить. Он отвернулся от Рут и положил ладонь на плечо оруженосца.
— Мы отправляемся в Дальнюю Каресию. Там есть лестница, лабиринт и страж. — Он попытался улыбнуться. — А потом — в чертоги за пределами мира.
Рэндалл нахмурился. Он беспрекословно следовал за хозяином и никогда ничего не просил для себя. Но сейчас Ута больше всего на свете хотел бы позволить Рэндаллу прожить обычную, счастливую жизнь.
— Ладно, — наконец произнес оруженосец. — Но перед нашим путешествием мне нужно будет хорошенько напиться.
Эпилог
Рам Джас не любил лошадей. За свою жизнь ему пришлось немало ездить верхом, но он все так же ненавидел огромных, вонючих чудовищ и дурацкие звуки, которые они постоянно издавали.
Над северными равнинами Лейта сгущались сумерки, и уже несколько часов он ехал, оцепенев, на грани сна и яви. Киринский наемный убийца посмотрел на левую ладонь и пару раз сжал и разжал пальцы. Гленвуд, угрюмо следовавший позади на своем коне, часто шутил, мол, Рам Джас — убийца, которого невозможно убить. Рам Джас нахмурился — он и сам понятия не имел, что может его убить. Но сейчас, когда он узнал, что его дочь жива, он начал больше беспокоиться за свою жизнь, чем за все прошедшие годы.
Его прошивали арбалетными болтами, рубили мечами, ятаганами, топорами и кинжалами. Ему никогда не требовалось лечение, и шрамов тоже не оставалось — за исключением раны на плече. Рам Джасу было интересно — можно ли его вообще убить? Кто сможет положить конец его жалкому существованию и тем самым избавит мир от единственного человека, способного убить Семь
