Он искренне старался задуматься о судьбах мира, но обнаружил, что его действительно заботит только судьба дочери. Если Кейша все еще жива, он горы свернет и перевернет, убьет тысячу человек, лишь бы знать: она в безопасности. Рам Джас хмуро посмотрел на небо и поклялся, он не умрет, пока хотя бы раз не увидит свою дочь.
— Мы возвращаемся в Лейт? — спросил Кейл. Голос его казался более уставшим, чем Рам Джас вообще считал возможным.
— Еще нет, — ответил он. Беседовать ему не хотелось.
— Итак… значит, Ро Хейран? — Гленвуд произнес это очень медленно. Он не мог внятно говорить, и слова, казалось, просто выпадают из усталого рта.
— Красный Принц, — загадочно протянул убийца. — С ним колдунья, которую называют Шильпа Тень Лжи. Ее тоже нужно убить.
— Кто такой Красный Принц? — Голос звучал так, будто его обладатель сейчас свалится с коня.
— Когда Нанон упомянул про него, мне показалось знакомым это имя. Бромви называл Красным Принцем Александра Тириса. Он — родной брат короля и был Красным рыцарем, вот почему он и Красный, и Принц.
— Я о нем слышал, — пробормотал Кейл. — Герцог Хейрана, раньше был вроде генералом.
— Никогда не интересовался, — ответил Рам Джас, — но я верю Нанону, а он говорил, что Красный Принц — важная фигура. Если я убью Шильпу, то освобожу Ксандра Тириса.
Гленвуд раздраженно фыркнул. Рам Джас уже привык к обществу жалкого мошенника из Лейта и даже стал испытывать к нему искреннюю симпатию, но в обществе Бромви или Аль–Хасима ему все равно было бы комфортнее.
— Ты думаешь только об убийствах? — спросил мошенник. — Может, хватит уже? Этого Нанона сейчас, скорее всего, уже пожирает монстр.
Рам Джас не ответил. Он смотрел в темнеющее небо и пытался не слушать Гленвуда. Без сомнения, Нанон в опасности, но его было трудно убить. Старый серокожий доккальфар сражался дольше, чем любой из людей, и все еще был жив.
Что до Черного священника, то кирин надеялся, тому наконец удалось немного успокоиться. Рам Джас не знал имени Пурпурного священника, который оказался другом Уты, да и ни к чему оно ему было. Все высокородные священники так или иначе заслуживали смерти, но Ута никогда не был врагом Рам Джаса, и кирину казалось странным, что потомок древней крови так его ненавидит.
С горизонта только исчезли последние оттенки голубизны, и Рам Джас начал задумываться о месте для ночлега. Он был измотан телом и душой, но не хотел спать. Разум его напряженно работал, и Рам Джас подумал, что неплохо будет проехать еще несколько часов.
Боевой лук доккальфаров, висевший у него за спиной, оказался тяжелее, чем большие луки, к которым он привык, но хорошо было снова иметь под рукой дальнобойное оружие. Катану он не затачивал уже несколько недель. Ему казалось, что жена скоро восстанет из мертвых и отчитает его за непростительное обращение с ее подарком.
— Я разве недостоин твоего внимания? — раздраженно спросил Гленвуд. — Я тебе не просто мальчик на побегушках… и больше им не буду.
— Кто же ты теперь, Кейл? — парировал Рам Джас, который хотел одного — чтобы его оставили в покое.
— Ну, судя по всему, я помогаю тебе спасать Тор Фунвейр.
С тех пор как они пришли в Фелл, Гленвуд говорил очень мало, хотя ему нельзя было отказать в уме, и очень внимательно слушал все, о чем беседовали доккальфары.
— На этот ваш Тор Фунвейр мне глубоко наплевать, — огрызнулся Рам Джас. — Я не ради народа ро это делаю. И не ради каресианцев или раненов…
— Значит, ради дочери? — спросил Гленвуд, и кирин натянул поводья, чтобы приостановиться и повернуться к спутнику.
— Еще раз заикнешься о моей дочери, Кейл, и тебе не поздоровится. — Рам Джас почувствовал, как на него накатывает беспричинная ярость, и он с трудом сдержался, чтобы не ударить Гленвуда.
— Кейша, да? — быстро произнес Гленвуд.
Кирин без промедления приподнялся на стременах и бросился на Гленвуда. Обрушившись на удивленного мошенника всем весом, он врезал кулаком ему по лицу. Они скатились на землю, и из Рам Джаса от удара вышибло весь дух, отчего он не смог как следует ухватить противника.
— Будь ты проклят, Рам Джас, — рявкнул Гленвуд, рот у него был весь в крови.
Мошенник перекатился по земле и отпихнул кирина ногой в грудь, отчего тот упал на спину. Затем он оседлал Рам Джаса, чтобы заехать ему по лицу в ответ, но по сравнению с кирином движения его казались медленными и неловкими, и противник с легкостью блокировал удар. Затем убийца взял его за горло и резко перевернул, пригвоздив к земле. Все, что мог сделать Гленвуд, — уцепиться за его руку в попытке освободиться из захвата.
Ярость Рам Джаса быстро испарилась. Он понял, что злится не на спутника. Вслух он в этом бы не признался, но злился по большей части на самого себя — за то, что не смог помешать смерти Зелдантора, за то, что Кейшу продали в рабство, за то, что оставил Бромви в Ро Канарне, — за все, что он когда–либо сделал и не сделал. Что он дал этому миру, кроме смертей и колких шуток? Первый раз за свою жизнь он чувствовал себя никчемным.
Он отпустил Гленвуда и поднялся.
— Я не хочу драться с тобой, Кейл, — произнес он тихо, — но, прошу тебя, больше ни слова про Кейшу.
Кейл ощупал шею и потер красные следы, оставшиеся от пальцев Рам Джаса. Он не встал, лишь отполз подальше, все еще опасаясь слишком сильного спутника.
— У меня не осталось к тебе неприязни, Рам Джас, — сказал Гленвуд, застав кирина врасплох. — Ты вытащил меня из Тириса, заставил помочь с убийствами нескольких колдуний, из–за тебя меня теперь разыскивают по всей стране… но ты сделал все это ради Кейши, и я могу тебя понять.
Рам Джас сверлил взглядом землю и чувствовал себя еще большим кретином, чем обычно. После недолгих секунд жалости к себе он протянул другу руку и помог подняться на ноги.
— Я тебе помогу, Рам Джас, — сказал Гленвуд, — но не из–за твоего бессмертия или неведомой темной крови… но из–за того, что тебе, как я думаю, действительно нужна помощь.
Он улыбнулся.
— Если ты попросишь помочь — я помогу.
— Если попрошу? — переспросил Рам Джас, удивленный внезапностью таких слов.
— Признай, тебе нужна помощь… ты не справишься в одиночку. — Гленвуд улыбался, но Рам Джас чувствовал: мошенник сейчас убийственно серьезен.
— Ты хочешь, чтобы я… — запнулся Рам Джас.
— Да, да, именно, — ответил Гленвуд, кивнув. — Ты сильнее и быстрее меня.
Улыбка пропала, и он недобро прищурился.
— Да, еще
