Изра направилась прямо к Певайну, ее капитаны и отряд Далиана не отставали от нее.
— К этому времени ты уже должен был убить Призрака, бесполезное отродье ро! — провизжала она.
Певайн ухмыльнулся, показывая, что ничуть не испугался погонщицы.
— Если бы ты не начала закидывать город валунами, мы уже покончили бы с ним. — Он шагнул ближе к Изре и сердито посмотрел на нее сверху вниз. — Не принимай меня за одну из твоих дворняжек, сучка, — отрезал он. — Я на тебя не работаю, я служу Сааре Госпоже Боли, так что не путайся под ногами — если только не хочешь потрахаться.
Он говорил достаточно тихо, и его слышали только те, кто стоял рядом. Псы затаили дыхание, ожидая, что Изра на это ответит.
Погонщица поджала губы. Очевидно, она не могла или не желала ударить наемника, но по ее лицу было видно, что она жаждет пыток и смерти.
— А теперь, — продолжил Певайн, — одолжи мне несколько Псов, и я поймаю Черного священника.
Изра промолчала. Она махнула рукой ближайшему Псу и сжала ладонь в кулак.
— Будет сделано, госпожа, — сказал воин, затем повернулся к Певайну. — Мы можем послать с вами пятьдесят Псов, сэр рыцарь.
— Должно хватить, — ответил Певайн, все еще ухмыляясь. — Пошли, ребята, у нас есть работенка. Держим путь на юг.
Когда ублюдки начали протискиваться сквозь строй Псов, сэр Певайн снова повернулся к Изре.
— Госпожа Изра, мне никогда не доводилось слышать о том, какое же преступление ты совершила, чтобы тебя приговорили к жизни среди Псов.
Она глянула на него исподлобья.
— В Кессии я изнасиловала раскаленной кочергой больше двадцати мужчин.
Наемник ничего не сказал, на секунду встретившись с ней взглядом, а затем последовал за своими людьми.
Несколько часов спустя Далиана снова позвали на передний край армии. Изра не возобновила обстрел Козза, и теперь на уцелевших стенах города сновали многочисленные арбалетчики. Обломки стен убрали, а проемы забаррикадировали большими телегами. На сторожевых башнях и стенах можно было разглядеть военачальников и людей, которые считали Псов и оценивали численность выступившей против них армии. Из того, что слышал Далиан, Козз мог организовать несколько сотен воинов, но без священников. И хотя город окружали высокие прочные стены, люди ро не могли выстоять против целенаправленной атаки с применением осадных орудий.
Все пять стрелковых отрядов вышли вперед, и Далиан стоял не более чем в пятидесяти футах от Изры и капитанов. Они заметили белый флаг, веявший над самой высокой дозорной башней Козза, и сейчас, когда солнце перевалило за полдень, из анклава выехала процессия из десяти всадников и направилась к ним. Всадник в хвосте колонны нес шест со знаменем Козза — с открытым кошельком на гербе, а во главе ехал мужчина в рыцарских доспехах.
Изра немного успокоилась, когда увидела одного из своих людей без ушей и носа (Казимир выполнил приказ). Далиан не ожидал, что встреча с представителями Козза пройдет гладко, но, может быть, они хотя бы уйдут отсюда невредимыми. Может быть.
— По какому праву вы напали на мой город? — прокричал глава процессии, суровый мужчина с редеющими каштановыми волосами, на его плечи был накинут голубой рыцарский плащ. Кольчуга выглядела потрепанной, и Далиан мог себе представить, что мужчина умел пользоваться длинным мечом, вложенным в ножны у него на боку. — Это объявление войны.
Глаза его метали молнии.
— А кто ты такой, человек ро? — спокойно спросила Изра.
— Я рыцарь–маршал Вессон, правитель Козза и лорд Тор Фунвейра! — выкрикнул мужчина, разъезжая на коне перед Псами. — Я отправил всадников в Вой и Тирис. Подкрепление уже в пути. Я советую вам уйти, пока вас не смели рыцари и священники.
Две тысячи воинов построились в колонны и молча ожидали приказа от погонщицы. Далиан уважал храбрость рыцаря–маршала, которая была необходима, чтобы с таким жаром говорить перед лицом настолько многочисленных врагов. Однако, судя по всему, надежда Вессона на подкрепление была напрасной. Семь Сестер очень основательно подготовились к вторжению, и Далиан подозревал, что ни Тирис, ни Вой не пойдут против своих дорогих союзников.
Изра подошла ближе к лошади Вессона, за ней последовала вся армия. Раздался оглушающий звук бряцания металлических доспехов, когда все воины одновременно сделали шаг, затем снова стало тихо. Погонщица вытащила из–за пазухи лист пергамента и протянула маршалу.
— Этот декрет подписан герцогом Лиамом из Вейра и утвержден королем Себастьяном Тирисом. В нем говорится, что всем и каждому из лордов и рыцарей Тор Фунвейра необходимо оказать всяческое содействие каресианским друзьям. — Сообщив подобные вести, Изра улыбнулась.
Вессон прочитал пергамент, и плечи его поникли — он осознал: его народ предали. Аристократы ро сейчас были не более чем пешками в большой игре.
— Эта бумага не дает вам права убивать мужчин, женщин и детей, простых жителей, которые не совершили никакого преступления и не обидели никого из вас. — На лице маршала было написано отчаяние, но он продолжил: — Большинство моих людей не волнует, что происходит в остальном Тор Фунвейре. Мы торговцы и лавочники.
Изра улыбнулась с выражением человека, у которого вся власть над ситуацией. Она знала, у противника не осталось козырей в рукаве.
— Если откроешь ворота, — произнесла она, посмотрев за спину маршала на разрушенные стены, — и сдашься нам без оговорок и условий… — улыбка расплылась, обнажая зубы, из–за чего стала еще заметнее ее сломанная челюсть, — тогда мы не причиним жителям излишних страданий.
Она специально добавила «излишних», желая придать фразе некоторую неопределенность.
— Будь ты проклята! — взревел Вессон. — Как думаешь, с кем ты сейчас разговариваешь, сука?!
Изра даже не поморщилась, хотя большинство ее капитанов зарычали, услышав оскорбление.
— Думаю, я разговариваю с человеком, у которого нет выбора, — спокойно ответила она. — Ты согласишься, иначе погибнет много твоих людей. Мы не тронем никого, кто склонит перед нами колени.
Маршал впал в бешенство, он стискивал зубы и крепко сжимал рукоять длинного меча, а конь его гарцевал из стороны в сторону.
— Неужели тут нет мужчины, с которым я могу поговорить, каресианская шлюха? — возмутился он, не подумав о возможных последствиях подобной фразы.
Изра Сабаль, погонщица Псов, была садисткой, и при всех ее способностях оставаться невозмутимой единственное, чего она не могла простить, — указания на свой пол.
— Я пыталась разойтись по–хорошему, маршал Вессон. — Ее трясло, когда она это говорила, а лицо покраснело от гнева. — Но, боюсь, вы
