Затем он спросил, подвергалась ли я искушению использовать нейрозаклинатель. Я ответила, что врачи выявили у меня врожденное неврологическое расстройство, из-за которого один зрачок больше другого, и с нейрониками ничего не получается. Я просто ничего не чувствую. Преподобный сказал, что я должна благодарить за это Бога: Он защитил меня.
Я не отрывала взгляда от маленьких желтых пакетиков сахарина, которые отец моей подруги разрывал и высыпал в чашку. Он начал перемешивать кофе. Когда я спросила об Аманде, по лицу Эрнеста Генри расплылась блаженная улыбка, и он ответил, что тетя с дядей помогли Аманде найти путь к Богу, а то, что я ее не забыла, согревает ему сердце.
– Вы с ней очень дружили, не правда ли? – спросил он.
Заунывный звон ложечки в фарфоровой чашке поднялся над кофе, взлетел к потолку, где пронзил болью чешуйницу, пролился на хлопья, овсянку и порошок для вафель, которые вздрогнули в своих коробках, и заполнил всю кухню. Я вспомнила синяки, которые оставлял преподобный на теле своей дочери, отвернулась и ответила:
– Нет, не особо.
Неожиданно перед нами выросло препятствие: дорожные работы застопорились – очевидно, все рабочие заблудились в своих нейронных грезах.
По обе стороны дороги показались деревянные постройки, выкрашенные в белый цвет. Дом, сарай, конюшня. Деревянный заборчик из штакетника. Ферма. Белое дерево темнело от влаги, словно до недавнего времени было погружено в воду и пережило нападение водорослей. На узком мостике с разнесенными металлическими стержнями, чтобы не прошел крупный рогатый скот, мне пришлось сбросить скорость. В загонах виднелись стойла с мертвыми телятами. И вдруг я заметила в темном зеве большого сарая справа от дороги какое-то движение. Огромное улыбающееся лицо. Сначала я подумала, что в сарай убрали старый рекламный щит, однако то, что там находилось, проследило за нами взглядом и взмахнуло рукой. Оно было живое. Скип повернул голову и опасливо помахал в ответ, затем посмотрел на меня. Что это такое? Мне не понравилось ни то, что оно нас увидело, ни то, как оно помахало. Зачем оно помахало?
Дорога совсем испортилась, как будто мы вот-вот упремся в тупик. Строго говоря, так и было: других дорог в Пойнт-Линден не существовало. Мыс Победы вообще представлял собой один сплошной тупик. Пытаясь стряхнуть гнетущее чувство, я продолжала следить в зеркало заднего вида за сараем. Нет, ничего. Ферма выглядела совершенно заброшенной. Дом сгорел: стены почернели, часть крыши провалилась.
На выезде из городка стояли два полицейских автомобиля.
Парализованная страхом, я судорожно сжала руль и резко нажала на тормоз. Ключи от машины закачались в замке зажигания, тикая, как стрелки старых часов. Я не могла оторвать взгляда от полицейских машин и ждала, что в любую секунду на нас начнет кричать громкоговоритель. Просидев так несколько минут, я наконец открыла дверь и поставила одну ногу на асфальт. Скип бросился ко мне и схватил за руку.
– Все в порядке, Скип. Если мы будем хорошо себя вести, они нас не тронут.
Я с трудом оторвала от рукава механические пальцы робота и вышла из машины, не сомневаясь, что все кончено и я больше никогда не увижу Скипа. Я сгнию в камере занюханного полицейского участка, когда все копы Тихоокеании по той или иной причине бросят свои посты.
Но ничего такого не случилось. В патрульных машинах никого не было, на асфальте лежали пистолет и стреляные гильзы.
Вернувшись за руль, я долго сидела, сжимая в руке ключи и пытаясь отдышаться. Меня била нервная дрожь. Затем я сделала несколько глубоких вдохов и повернулась к Скипу.
– Прошу разрешения запустить варп-двигатель.
Мой голос дрожал. Признаться, в этот раз получилось не очень похоже на сэра Астора. И все-таки Скип поднял руку и отсалютовал.
– Благодарю, капитан, – сказала я и повернула ключ.
В город мы въехали почти ночью. Я совсем вымоталась и отчаянно хотела спать. Скип уже спал. Я остановилась в темноте под диким кипарисом, выключила двигатель и вышла из авто. Ни машин, ни людей. Только стрекот сверчков и отдаленные раскаты грома. Над холмами светились красные огни нейрографических башен. К счастью, наше появление никого не заинтересовало. Я легла на заднее сиденье, сложила руки между коленей и свернулась калачиком.
– Проснись, Мишель. Тебе всё приснилось. Джим с Барбарой мне объяснили. Мы просто играли. Все хорошо. Это понарошку.
У моей кровати стояла Аманда. Я взяла ее за руку и прижалась губами к пальцам. Она отдернула руку. Я соскользнула на пол и зарылась лицом в ее штанину. Что они с тобой сделали?
Когда я проснулась, в машине стоял ледяной холод. Скип замер на переднем сиденье, глядя в окно. Откуда-то снаружи доносился пульсирующий шум, как будто там работала гигантская стиральная машина. Сквозь запотевшие стекла мерцали красноватые вспышки. Я протерла окно рукавом и посмотрела в образовавшуюся прогалину. На другом конце стоянки колыхалась толпа людей, окружившая что-то огромное. Повсюду мигали нейрошлемы. Люди собрались вокруг объекта, напоминающего гигантский восстановленный дрон, от него и шел странный звук. Голова и поднятая рука его могли принадлежать раньше одному из боевых роботов, применявшихся на нейродромах. Пучки проводов тянулись от головы вниз, словно щупальца осьминога, и вились по асфальту к минивэну, на водительском сиденье которого я с трудом разглядела бледный торс обнаженной женщины. Она прижалась к стеклу, ее глаза были закрыты, а лицо искажено страстью.
Скип повернулся и посмотрел на меня. Я приложила палец к губам. Пересела за руль и взяла с заднего сиденья ружье, нацелив его в пол. Мы ждали. Провода оставались в автомобиле, наверное, минут десять. Затем выбрались из минивэна и уползли в гигантскую круглую голову; корона костлявых пальцев закрылась за ними, как два сложенных кулака.
Пульсирующий звук затих. Чудовище развернулось и двумя гигантскими шагами исчезло в тумане. Толпа начала расходиться и постепенно растворилась во мгле, лишь кое-где в подлеске мигали светлячки нейрошлемов. Мы сидели совершенно неподвижно, затаив дыхание.
Когда стоянка вновь опустела, я положила ружье на заднее сиденье. Подавшись вперед, чтобы завести машину, увидела, как дверь минивэна открылась, и оттуда вышла та самая женщина, теперь в платье. Она одернула подол и скрылась в тумане.
Мне до сих пор это снится. Шла последняя зима войны. Нас отправили ремонтировать оборудование на авиабазе на острове Чарлтон
