– Гангу надо спасать, – заявила она. – И хватит жрать. Вы мужчины или нет? Если вы не расскажете ей, что он людоед, то это сделаю я. – Девушка воинственно сжала кулачки.
– Милорд не людоед, девочка, он нормальный, – отмахнулся Гради-ил. – Спать ложись.
– Я не могу спать, – отрезала эльфарка и, отбросив подушку, села рядом с Фомой. Посмотрела на тарелку с жареным мясом, посыпанным тонко нарезанным луком, и поджала губы, так что они превратились в ниточку.
– Я его боюсь. А вдруг он однажды Фомочку съест? – Она посмотрела на орка, потом на кусок мяса, который исчез у него во рту. – Как представлю это, так страшно становится.
– Учитель орками не питается, Су, – постарался успокоить девушку Фома. – Мы невкусные.
– А демон что, вкусный? – не сдавалась эльфарка и, глубоко вздохнув, протянула руку и взяла кусок мяса с лепешкой. Задумчиво жуя, она слушала разговор мужчин.
– Фома, ты милорда знаешь дольше нас, – сказал Гради-ил. – Как он смог наладить отношения с орками? Они его воспринимают как своего и даже как гаржика.
– Духи говорят, что он послан к оркам, – весьма неопределенно ответил Фома.
– И что это значит? – не отставал Гради-ил.
Фома хмыкнул:
– Не знаю.
– А что ты вообще знаешь про демоноеда? – вклинилась в их разговор Су. – Ты постоянно ему в рот смотришь, как на бога молишься. «Учитель то. Учитель се. Учитель такой…» Тьфу, противно.
Фома приобнял раздраженную эльфарку.
– Учитель любит меня как сына, и отдаст жизнь свою за меня, за Гради-ила, за тебя тоже. Он такой. Если с кем беда, он всегда рядом. Он избранник богов, Су. А слухам и сплетням не верь.
– Тоже мне избранник. Кто это видел?
– Я видел, – спокойно ответил Гради-ил. – Он выкупил меня из рабства и отпустил. Ему сивучи отрубили руки и ноги и выбросили в овраг. Там его я и нашел, истекающего кровью. Хотел добить, да, слава богам, рука не поднялась, у него за три круга все отросло.
– Не может быть, – не поверила Сулейма. – Вы все просто очарованы и околдованы им. Все, я спать ложусь! – Она опять потерзала подушку, вымещая на ней свою злость, и, свернувшись калачиком, закрыла глаза.
Ночь вступила в свои права. Гради-ил и Фома уснули на своих местах. Изредка были слышны переклички часовых. Цикады успокоительно стрекотали в темноте, навевая сны. А из-под полога шатра вылезла маленькая фигурка. Она замерла и осмотрелась. Не заметив ничего тревожного, пригнувшись, метнулась наверх по склону холма. Проскочила легкой тенью между разожженных костров, упала за границей света и переждала проход парных часовых.
– Ты слышал? – спросил один из них второго. – Левая рука вернулся.
– Это который? Что небесную невесту увез?
– Он самый. Ракгзак и Троннык говорили, – часовой понизил голос, – что сами видели, как перед состязанием этот человек готовил демона на еду. Еще им предлагал попробовать.
– Врут, наверное.
– Может, и врут, – согласился первый. – Только они сами напросились охранять его. Говорят, очень хотят демонятины попробовать.
Часовые ушли дальше, а тень, чуть выждав, метнулась дальше наверх. На вершине холма стояло два шатра. У входа в тот, что поменьше, дежурили два орка. У того, что был гораздо больше, не было никого. Тень проскользнула по земле к шатру и заглянула внутрь.
– Ганга! – осторожно позвала она.
Не получив ответа, протиснулась дальше и встретилась нос к носу с огромной собакой. Та разинула пасть, в которой могла уместиться человеческая голова, и лизнула ночную гостью мокрым языком по лицу.
Ганга со страхом и в то же время с непреодолимым желанием, отбросив стеснение и одежду, прижалась к широкой спине своего жениха. Что ее толкнуло, она сама не понимала. Это было как затмение, как прыжок со скалы в пропасть, без оглядки и сомнений. Она не думала, что ее оттолкнут или обругают. Она не думала, что человек сможет разжечь в ней такой жаркий огонь. Но он смог. Он повернулся, нашел ее губы и, целуя, утопил ее в ласковых нежных словах. Ее сердце таяло и, казалось, перестало стучать.
Ее подняли на руки, легко и в то же время осторожно отнесли на постель. Она открыла глаза, увидела жениха, склонившегося над ней, и снова закрыла. Когда в следующее мгновение его рука прикоснулась к ее груди, она выгнулась, как от удара тока, и открыла глаза. Открыв их широко, она с удивлением обнаружила, что он уже разделся.
– Как ты…
Она не успела закончить вопрос. Нега, истома и огонь стали наполнять ее тело. Ганга крепко обняла человека, прижав его к себе. Ей хотелось познать его, познать быстрее. Но он мягко отстранился, а его губы побежали по ее телу, унося ее куда-то в неведомую высь чувственного наслаждения. Такого ей испытывать не приходилось. Конечно, тетки рассказывали ей, что им нравится это дело, но всегда при этом назвали мужей козлами, грубыми и вонючими.
Человек был нежен, как прикосновение лепестков озерной лилии. Его запах кружил ей голову. Его руки, сильные и нежные одновременно, сводили ее с ума. Она выгибалась от их прикосновений, трепетала и в конце концов не смогла сдержаться, застонала.
– Иди ко мне, – потянулась она к нему губами, и, как только их губы сомкнулись, лагерь огласил истошный, отчаянный вопль.
Ганга вздрогнула, очарование момента было разрушено. Ей стало стыдно из-за своих чувств и желаний, и она с силой оттолкнула жениха.
– Нападение! – негромко проговорила она. Метнулась к одежде, показав во всей красе свое сильное тело, и стала поспешно одеваться.
Вопль раздался снова, а следом громкий лай. Ганга взглянула на обнаженного жениха, опустила глаза, и краска залила ее лицо. Жених проследил за ее взглядом и тут же отвернулся.
Твою дивизию! Что же делать?
Кровь сильно прилила книзу, и охватившее меня возбуждение не проходило.
– Не стой столбом, Ирри, одевайся! – прикрикнула Ганга, прыгая на одной ноге и второй пытаясь попасть в штанину.
– Шиза, спасай! – взмолился я. Ушел в боевой режим, оделся и вышел.
Ганга наконец попала в штанину, и, когда подняла голову, я уже стоял в полном снаряжении. Она удивленно заморгала, не веря своим глазам.
– Оставайся здесь, я сейчас узнаю, что произошло, разберусь и вернусь.
Ганга в ответ только хмыкнула и натянула штаны. Ее шелковые трусики остались лежать в сторонке вместе с лифчиком.
Я стоял в толпе орков и с удивлением смотрел на Сулейму, забравшуюся на шест ханского бунчука. Рядом стоял Быр Карам и с любопытством рассматривал девушку, внизу сидел огромный сторожевой пес и, виляя обрезанным хвостом, тоже пялился на эльфарку.
Налюбовавшись на это чудо среди степи, правая рука спросил:
– Это твоя эльфарка?
– Моя, – кивнул я.
– А что она там делает?
– Сейчас узнаю. Сулейма, что ты там делаешь?
– А вы не видите? Висю.
– Она висит, – пояснил я Быр Караму и всем присутствующим.
– А почему она там висит?
– Щас спрошу. Ты зачем туда залезла, Сулейма?
– Я от собак спасалась.
– Она от собак спасалась, – сказал я громко, чтобы все слышали.
– Псы охраняют шатер жен хана. Что она там делала? И как
