– …как будто смотрит на меня, – донеслось до нее, – и хочет убить! Никогда такого не было!
– Возможно, в этом месте находится область интерференции полей паранормальной структуры! – еще тише ответила профессор. – У меня схожие ощущения… местное излучение оказывает воздействие на психику, это не вызывает сомнений. Если это то, что повлияло на психику мисс Мирошниченко, то мы должны быть осторожны…
Шепот Гольдберг стал совсем тихим, и Марина не смогла разобрать окончания фразы. Она решительно направилась к ученым, но непроизвольно замедлила шаг. Тяжелый незримый взгляд пронзил ее насквозь, и внутри снова зашевелилась нервозность. Пустота, неосязаемо уплотнившаяся над пепелищем, была к ней безразлична, и это безразличие особенно подчеркивало презрительность такого отношения. Если из ниоткуда прямо сейчас выскочит монстр и начнет резать Марину на куски, этому взгляду будет наплевать. С трудом сдерживая раздражение, девушка приблизилась к ученым, торопливо настраивающим аппаратуру.
– Марина, мы готовы начать эксперимент! – Гольдберг встретила ее указующим жестом. – Оставайтесь там! На всякий случай, в целях соблюдения техники безопасности! – Она окинула задумчивым взглядом солдат-носильщиков и спросила: – Кто-нибудь чувствует какие-либо неприятные ощущения вокруг?
– Я чувствую, – признался один из них, косясь на сослуживца в поисках поддержки.
– Опишите свои ощущения! – потребовала профессор. – Подробно!
– Ну… – тот замялся. – Как будто на меня кто-то смотрит… – он ткнул рукой в пепелище: – оттуда! Кто-то очень большой и агрессивный. Такое чувство, словно я комар по сравнению с ним! Оно враждебно, но не нападает, потому что я лечу мимо, а ему лень приближаться… Это нормально?
– Для данной местности – вполне! – успокоила его Гольдберг и перевела взгляд на второго контрактника: – Вы тоже ощущаете дискомфорт от необъяснимого ощущения взгляда?
– Я? – Солдат удивленно смотрел на своего сослуживца. – Нет у меня никакого ощущения! И взгляда я никакого не чувствую! Зябко только немного, ненавижу зиму, а так все норм!
– О'кей! – подытожила профессор, обращаясь к второму солдату: – Это хорошо! Оставайтесь рядом с оборудованием, и как только я подам знак, активируйте его. Используйте вот эти кнопки!
Гольдберг указала контрактнику на нужные элементы управления и заявила:
– Всех остальных прошу следовать за мной! Я не хочу, чтобы чье-либо присутствие в области работы измерительной аппаратуры повлияло на чистоту эксперимента!
– А мне оставаться тут? – Оставшийся возле оборудования солдат неуверенно смотрел, как все торопливо отходят от него подальше. – Это не опасно? Меня не убьет каким-нибудь разрядом?!
– Исключено! – уверенно произнесла профессор. – Эксперимент совершенно безопасен! Просто приборы чувствительны к нахождению людей с определенным типом церебральной активности! Вы можете присоединиться к нам после того, как включите аппаратуру, если желаете! От вас не требуется находиться там постоянно, вы должны лишь активировать оборудование по моей команде, а затем точно так же деактивировать его! Вам понятно?
– Понятно, – подтвердил солдат. Было несложно заметить, что данное объяснение его совершенно не успокоило. Но возражать профессору он не стал.
– Тогда сделайте это! – скомандовала Гольдберг.
Контрактник щелкнул кнопками на обоих устройствах и торопливо отбежал от них ко всем остальным. Ибрагим достал планшетный компьютер, и оба ученых воззрились на его дисплей.
– Что это? – недоуменно спросил ассистент. – Не понимаю, что происходит…
– Подойдите ближе! – Гольдберг нахмурилась. – Мы отошли слишком далеко от приборов!
– Не дальше, чем обычно… – возразил Ибрагим, поворачиваясь вместе с планшетником то вправо, то влево. – Может, аномалия затрудняет прием сигнала?
– Тогда бы приборы видели саму аномалию! – не согласилась профессор. – Надо подойти ближе! Это обычные помехи!
– На жидкокристаллическом экране?! – Ибрагим растерянно сделал шаг, затем еще и еще.
– Ну как? – Гольдберг вытянула шею. – Началась фиксация аномалии?
– Не помогает! – Ассистент потряс планшетник. – Ерунда какая-то! Помехи на экране планшетного компьютера – первый раз вижу такое! Может, он поломался? Жидкокристаллическая панель вышла из строя из-за холода?
– Это специальная модель, она рассчитана на эксплуатацию в условиях таких, как эти! – заявила профессор. – Сходите в палатку! Принесите мой ноутбук и кабель! Используем проводную сеть!
Она забрала у ассистента планшетник и принялась теребить его сенсорную область. Ибрагим побежал в лагерь, и все остались стоять на месте, ожидая дальнейшего развития событий. Улучив момент Злата бросила на Марину многозначительный взгляд, мол, я ожидала чего-то подобного!
– Можете объяснить, в чем проблема, профессор? – Марина подошла к Гольдберг, стараясь не обращать внимания на пронизывающий взгляд из ниоткуда.
– Боюсь, сенсорный экран нашего планшетника сломался, – недовольно ответила та, показывая Марине девайс. Экран планшетника густо рябил помехами, словно старый ламповый телевизор. – Сейчас Ибрагим принесет ноутбук, и мы подключимся к приборам по проводам!
Но это ничего не изменило. Ассистент вернулся с профессорским ноутбуком и еще одним планшетником. Ученые подключили к оборудованию все три девайса, в том числе по проводу, и помехи превратили в электронную пургу изображения на всех экранах.
– Ничего не понимаю! – Гольдберг пыталась реанимировать то одно, до другое устройство. – Это специально изготовленное экранированное оборудование, оно не может делать это!
– Может, это и есть результат воздействия аномалии? – предположил Ибрагим. – Так проявляется ее природа!
– Тогда должна быть реакция стрелочных приборов! – сделала вывод профессор. – Иди к оборудованию и посмотри!
– Я?! – опешил ассистент. – Пусть лучше он сделает это! – Ибрагим указал на солдата. – Я не хочу приближаться к этому месту!
– Вряд ли простой солдат сумеет понять что-либо в показаниях сложных научных приборов! – с демонстративным неудовольствием повысила голос Марина. – Идите и делайте свою работу! Мои люди два часа обыскивали пепелище, и с ними ничего не произошло! Двигайтесь! Немедленно!
Ибрагим моментально понял, что разгневанный работодатель, окруженный вооруженными головорезами, гораздо опаснее какого-то там ощущения, и заторопился к приборам. Чем ближе он подходил, тем сильнее съеживался, будто ожидал получить удар током от прикосновения к ним, но в итоге ничего не произошло. Ассистент повозился с аппаратурой пару минут и вернулся.
– Стрелочные приборы молчат, – доложил он профессору. – Оборудование не фиксирует ничего.
– То есть как?! – удивилась Гольдберг. – Ты хорошо проверил?
– Посмотрите сами! – Ибрагим обиженно насупился. – Я все испробовал – бесполезно! Ни один прибор не видит какой бы то ни было активности! Все, как всегда: компас показывает на север без ошибки, буссоль демонстрирует горизонтальный уровень, счетчик Гейгера выводит стандартные показатели. Стрелки остальных приборов либо на нулях, либо на обычных минимумах.
Профессор устремилась к оборудованию и лично занялась снятием данных. Минут через пять она была вынуждена повторить слова ассистента, и Марине стало ясно, что Гольдберг зашла в тупик.
– Это означает, что вы не можете получить то излучение, посредством которого вы планировали меня вылечить? – прямо поинтересовалась она у профессора.
– Еще не все потеряно, – попыталась оправдаться Гольдберг. – Мы изменим модуляцию сигнала! И установим оборудование прямо на пепелище! Вы же видели помехи! Если они есть, их можно зафиксировать! Нужно только понять как! – Она вновь скользнула по команде Марины ищущим
