— Что такое, Кайла? Расскажи мне, что тебя так расстраивает, — говорит она.
— Тот случай, когда на больницу напали террористы, — отвечаю я.
Она склоняет голову набок, обдумывая мои слова.
— Все еще думаешь о том дне, да? Не бойся. Здесь тебе теперь ничто не угрожает. Служба безопасности приняла дополнительные меры. — Судя по тому, как она говорит это, доктор считает, что они слишком уж перестраховываются.
Она ошибается.
Расспроси ее.
— Вы имеете в виду новые охранные ворота, через которые нас заставили пройти?
Она кивает.
— Это и кое-что другое. Всякие технологические прибамбасы. Больница теперь надежно защищена.
Как?
Но спросить я не могу. Зачищенным чрезмерное любопытство не свойственно.
Потом я замечаю, что телефон и аппарат внутренней связи у нее на столе изменились: теперь они не беспроводные. От ее компьютера тоже отходят толстые провода, которые змеятся вдоль всего кабинета до угла и скрываются в стене. Но разве это не старые технологии?
Доктор Лизандер снова постукивает по экрану, смотрит на меня.
— У меня противоречивые доклады из твоей школы.
— И что в них?
— По всей видимости, ты была то рассеянной и несчастной, то веселой и энергичной, иногда в один и тот же день. — Она улыбается. — Не хочешь объяснить?
— Иногда мне кажется, что во мне живут два разных человека. — И это истинная правда.
— Быть подростком порой нелегко. И все же я бы хотела провести сканирование, посмотреть, как обстоят дела. Возможно, в следующий раз.
Они могут увидеть, что проводящие пути памяти изменились. Сканирования нужно во что бы то ни стало избежать!
Но как?
Доктор Лизандер закрывает свой компьютер, складывает руки и смотрит на меня.
— Итак, Кайла, ты подумала о том, о чем мы говорили в последние несколько посещений?
— Что вы имеете в виду? — заслоняюсь я от ответа.
Она вскидывает бровь:
— Мы говорили об отличии. Отклонении. То, что происходит внутри тебя, выходит за рамки обычного. Ты обещала подумать об этом и поговорить со мной.
Дай ей что-нибудь.
Я сглатываю.
— Иногда... мне кажется, я что-то вспоминаю. То, что не должна бы.
Она задумывается.
— Для Зачищенных это вполне обычное явление. Для человека невыносима пустота, отсутствие доступных воспоминаний. И он пытается придумать что-то, чтобы их восполнить. Однако...
Она на минуту углубляется в свои мысли, потом просит:
— Расскажи мне, что именно ты вспоминаешь.
Сама того не желая, не задумываясь и не выбирая, что реальное, а что выдуманное, я выкладываю именно то, что хотела держать в тайне. Это доктор Лизандер так на меня действует.
— Как я играю в шахматы с папой. С моим настоящим папой. Это было давно. Мои руки еще маленькие. Я сама еще маленькая.
— Расскажи мне, — говорит она, и я рассказываю. Все. Об ощущении ладьи в руке. О чувстве тепла и покоя, когда я проснулась.
— Скорее всего это просто сон, самый обычный сон, — говорит она.
— Может быть. Но такой четкий, с такими подробностями, что кажется явью.
— Иногда сны бывают такими. В любом случае я рада, что кошмары больше тебя не мучают. — Она улыбается, смотрит на часы. — Ну, время почти вышло. Ни о чем больше не хочешь поговорить?
Подстегни ее любопытство.
Я колеблюсь, потом качаю головой.
— Что-то же есть, расскажи мне.
— Просто перед тем, как мне приснился этот сон, я играла в шахматы. И меня все время тянуло потрогать ладью, подержать ее в руке.
Она подается вперед.
— Тебя тянуло потрогать и подержать ее? — Я киваю. — Это интересно. Возможно, сохранилось физическое воспоминание, что и вызвало этот сон, который может быть выдумкой подсознания, но все равно, это очень интересно.
— Не понимаю. Если воспоминаний нет, то их нет, разве не так? — Конечно, мне следовало бы оставить эту тему, не давать доктору пишу для слишком пристального внимания к ней, но ничего не могу с собой поделать. Я хочу знать.
— Таково распространенное суждение о том, что происходит с Зачищенными. Но оно не совсем точное. — Она откидывается на спинку стула. — Скорее всего, Кайла, ты просто не можешь подобраться к своему сознанию. Воспоминания по-прежнему там, просто ты не в силах их отыскать.
Они по-прежнему там? Заперты за стеной, как была заперта Рейн? Означает ли это, что Люси все еще внутри меня, рвется наружу? Я вздрагиваю.
— Поэтому воспоминания приходят ко мне во снах? Мое сознание не может добраться до них, но когда я сплю... — Я смолкаю, мне не нравится, к чему это ведет, не нравится, что она подумает об этом. У Зачищенных нет воспоминаний ни во сне, ни наяву. Ведь так?
— Редко, но такое случается. Вероятнее всего, эти сны — продукт твоего слишком буйного воображения. — Она задумчиво постукивает пальцами по столу. — Сканы пока делать не будем. Можешь идти.
И только в машине, когда мы с мамой уже едем из больницы, я позволяю себе пораскинуть мозгами. Что случилось? Только что доктор Лизандер хотела делать сканы, потом передумала. Если доступ к воспоминаниям восстановился, сканирование это покажет, и ей не останется ничего другого, как поставить об этом в известность правление, и тогда мне конец.
Но доктор Лизандер понимает, что с моей Зачисткой что-то пошло не так, ведь не может не понимать, верно? Я прокручиваю в уме наш разговор, что она сказала и, наоборот, не сказала. Вспоминаю выражение ее лица. Единственный вывод, к которому я прихожу: она заинтригована.
Она не сможет изучать меня мертвую. Она хочет знать, что со мной происходит.
ГЛАВА 15
Когда мы
