Тори медленно качает головой. В голосе ее слышатся всхлипывания.
— А мне нравилось быть в центре внимания. Я старалась понравиться ее друзьям. Сама виновата, не нужно было этого делать! Но все равно, где-то в глубине души я надеялась... то есть я никогда не думала, что она способна на такое. Знаешь, я все гадала, известно ли ей, что со мной случилось. Думала, она плачет по мне... — Тори швыряет книгу через всю комнату.
— Ненавижу, — шипит она.
Сбросив одеяло, она, прихрамывая, идет в кухню.
— Чаю?
— Э-э-э... да.
Тори гремит чашками. В дверях появляется Нико, на лице написано любопытство.
— Все хорошо?
Но он спрашивает не у меня. Он подходит к Тори, кладет руку ей на спину. И я вижу по ее глазам, что она его уже обожает.
Она кивает:
— Да. Спасибо, Нико. Хочешь чаю?
— Попозже. — Он поворачивается ко мне: — Как выпьешь чаю, зайди ко мне в кабинет, нужно поговорить. — И он снова уходит.
Она называет его Нико. Должно быть, он сказал ей, что Джон Хаттон не его настоящее имя. Как ей это удалось? Нико не доверяет людям. Никому. Тогда, в лесу, потребовались месяцы испытаний и тренировок, чтобы он хотя бы начал доверять мне. А ей назвал свое настоящее имя.
Я качаю головой.
— Сахар? — спрашивает Тори.
— Слушай, я не очень-то и хочу пить.
— Как знаешь. — И она ставит мою чашку в раковину.
Идет и подбирает свою книжку с пола, потом погружается в чтение с чашкой чая в руке.
У меня еще так много вопросов, которые я хотела бы задать ей. Как она сбежала от лордеров? Что стало с ее «Лево»? Но она уже вновь отгородилась от меня. Время разговоров закончилось.
Я стучу в дверь кабинета Нико.
— Входи.
Открываю дверь. В комнате диван, письменный стол, на нем — встроенный компьютер. Я догадываюсь, что он может ловко исчезать внутри стола, как будто его и нет вовсе. Книжные полки, очевидно, заставленные книгами по биологии, которые поддерживают учительскую легенду.
И Нико. Он улыбается.
— Показывай, что там у тебя.
Я вытаскиваю из внутреннего кармана рисунки и планы больницы. Он разворачивает их на низком столике перед диваном, жестом предлагает мне сесть рядом. Дотошно расспрашивает о позициях, мерах защиты и охране.
— Тебе, должно быть, все это уже известно.
— По большей части. Хотя охрана на входе была усилена. Что-нибудь еще?
— Полагаю, есть и кое-что новенькое. Кое- кто упомянул про систему технологической защиты.
— Какие-нибудь подробности?
— Нет. Но телефоны и компьютеры изменились. Они подсоединены к кабелям и проводам, которые уходят в стены. И мамин телефон там не работал. А раньше, по ее словам, работал.
— Интересно. Быть может, установлена сигнальная блокировка по всей больнице, что делает передающие устройства бесполезными.
— И дистанционные?
Нико бросает на меня быстрый взгляд.
— Вроде дистанционно управляемых бомб.
Он криво ухмыляется:
— Умница, Рейн. Совершенно верно. Хотя не думаю, что мы не сможем так или иначе все это обойти.
— Есть и еще кое-что.
— Да?
— Там где-то должен быть потайной выход. Во время последнего нападения лордеры быстро увели куда-то всех врачей. Слишком быстро. Спрятали их где-то.
— Интересно. Ты должна присмотреться, понаблюдать. Узнать все, что можно.
— Хорошо.
— Возможно, как-нибудь, когда ты будешь там, мы сможем устроить ложную тревогу, чтобы ты посмотрела, что к чему.
Мне вспоминается последнее нападение. Бомбы. Пули. Смерть. Лужи крови на полу. Перед глазами все плывет, живот сводит, и я заставляю себя дышать глубоко, чтобы успокоиться, чтобы дурнота отступила.
— Рейн! — говорит Нико и хватает меня за плечи. — Оставайся со мной!
С твердым нажимом его рук жар проникает сквозь влажную одежду к коже, помутнение проходит. Все четко и ясно.
— Да, я сделаю, что ты хочешь, все, что ты хочешь, обещаю.
— Вот и хорошо, моя особенная Рейн. — Он обнимает меня, и я наполняюсь теплом. Вопросы, которые я хотела задать, растворяются в этом тепле.
Он отпускает меня.
— Теперь насчет Тори.
— Да?
— Она может оказаться нам полезной. Посмотрим. В ней много гнева. Не знаю, сможет ли она научиться контролировать его, направлять. Но не забывай, что она по-прежнему представляет для нас угрозу, а привела ее ты. Если что-то пойдет не так, тебе не сносить головы. — Он целует меня в лоб. — Наверно, пора уже отвезти тебя домой.
Той ночью я проигрываю в голове все, что было сказано и сделано. И все по-прежнему странно и непонятно. Почему я так важна для Нико и его планов? Почему я не спросила у Нико то, что хотела? Как будто рядом с ним я начисто лишаюсь воли.
А когда вспомнила нападение на больницу, то едва не утратила самообладание. Даже теперь я не могу думать об этом без паники и подступающей к горлу тошноты. Кровь.
Но стоило Нико прикоснуться ко мне, назвать Рейн, и все прошло. Ко мне снова вернулось хладнокровие.
Я знаю, что больница — средоточие зла. То, что они там делают, крадут души и воспоминания — зло. Лордеры — зло.
Они должны быть остановлены.
Они будут остановлены.
Но что я делала раньше, с Нико? С Совами? Воспоминание о крови на полу во время нападения на больницу четкое и ясное. Оно вызывает у меня ужас. Но о том, что было раньше... ничего, если не считать каких-то обрывков.
Путь Нико — правильный.
