Версия о том, что кто-то целенаправленно отвлек наше внимание, накрылась медным тазом.
* * *ВБХ так и стояла у колодца, словно не отходила никуда (теперь крышка со сруба была откинута, снизу доносилось громкое побулькивание, и оттуда тянуло аммиачным запахом). Папаша Хомяков присоединился к супруге – сидел на завалинке, покуривал. Мелкого не было видно, наверное, до сих пор возился со своим кладом, – в подробности этой безответственной авантюры мне даже не хотелось вникать.
При виде нас с Радой Хомяков-старший поднялся, погасил бычок о подошву.
– Доброго вам здоровья, – приветствовал я его. – И родителю вашему тоже. – Я отвесил легкий поклон в сторону колодца.
Побулькивание в колодце стало громче. Хомяков же был явно не в духе, на приветствие не ответил и шагнул на крыльцо, поманив за собой:
– Пойдем-ка, мил-человек, диковину одну покажу, очень уж любопытственная…
Заинтригованный, я шагнул за ним в сени. Был глава семейства невысок, очень плечист, про таких говорят: поперек себя шире… Иногда на него нападает бес славянофильства, народничества, посконности и сермяжности, – тогда Хомяков облачается в лапти и косоворотку, а говорить начинает на простонародном языке девятнадцатого века, обильно пересыпая речь архаизмами, без словаря старинных слов непонятными. Но сегодня его реплики в переводе не нуждались…
В сенях Хомяков распахнул дверцы объемистого шкафа, набитого всякой всячиной, начал рыться на полках (одна створка была резного дерева, как бы не палисандра, и могла привести в экстаз собирателя старинной мебели, вторая – кривовато выпилена из фанерки).
– Тут вот один городской тоже дочурку мою на моторе катал, не знаю уж, чего от нее хотел… – сообщил Хомяков, по-прежнему стоя ко мне спиной и продолжая изыскания в шкафу. – А потом пропал, как в воду канул… Искали его, искали, даже у нас искали… Да не нашли, хорошо я его запрятал, теперь и самому не сыскать… А-а-а, вот же он… Гляди!
Сначала мне показалось, что он держит в руке популярный сувенир – модель корабля, собранную внутри бутылки. Потом понял: не корабль… и не модель…
Внутри прозрачной емкости стоял внедорожник «Паджеро», но моделью не выглядел, потому что рядом стоял водитель… живой водитель… Вернее, неподвижно стоял лишь автомобиль, он едва вписывался по габаритам в бутылку и сдвинуться с места не мог. А человечек чуть больше пальца ростом – мог, и скатывался в сторону донца, отчаянно и безуспешно цепляясь за гладкое стекло.
Хомяков выровнял бутылку, сползание прекратилось, лилипут поднялся на ноги. Вид у него был непрезентабельный: дорогой пиджак разорван под мышкой, волосы растрепаны, взгляд дикий. Мы смотрели на него, он смотрел на нас – и, наверное, видел сквозь стекло искаженные лица чудовищных монстров, потому что быстро юркнул в машину и захлопнул дверцу.
– Всего лишь катал дочь? – уточнил я на всякий случай.
– Ой, да шутковал я… На рынке прикупил игрушку, в Автово. Но как навострились делать в неметчине, а? Прямо как живой, и мотор у него как настоящий… Родится младший – ему подарю, пусть забавляется.
Он убрал обратно в шкаф бутылку, задумчиво пожевал губами, словно решая, стоит добавить что-то еще или нет. Решил, что стоит.
– Если Всеся этим годом разрешится, я, почитай, молодым родителем стану… Не к лицу мне тогда трое внуков будут, тем более девять правнуков… Улавливаешь суть?
Когда я садился в машину, подошла Рада и сказала:
– Слушай, тут такое дело… Масленичная неделя нынче, так мы с Мелким чучело сжечь затеялись, Ярилу… Если спалим – не приедешь потом мне мозг выносить?
– Просто чучело? Ярилу? Без пожарной тревоги на весь район?
– Ну так…
– Жгите.
Ее довольная улыбка мне не понравилась, в чем-то здесь был подвох. Но детально разбираться не было ни времени, ни желания.
Отъехав от Спасовки пару километров, я понял, что сил не осталось, – встал ни свет ни заря, а общение с Хомяковыми вымотало меня, выжало досуха.
– Дана, довезешь до Института? Хочу подремать хоть полчасика.
– Да не вопрос! – откликнулась Дана, она любила порулить.
– Напрямую подключить?
– Обойдусь беспроводным, путь не дальний… Перебирайся на заднее и спи спокойно.
Так я и сделал: перебрался назад и почти сорок минут, до самого Института, спал сном младенца.
Проснулся от звука клаксона над самым ухом. Открыл глаза: знакомая ограда, ворота нашего КПП… Здесь собралась небольшая очередь на въезд. Впереди – пассажирский автобус, причем с мурманскими номерами. Сзади тоже кто-то был, он-то и сигналил.
Понятно… Педантку Дану, соблюдающую дорожные правила до последней запятой, частенько попрекают таким образом другие участники движения, вечно куда-то спешащие. Наверняка сейчас водителю задней машины не нравится, что «Дискавери» не ползет к воротам, уткнувшись в бампер автобуса, а выдерживает приличную дистанцию.
Снова раздался звук клаксона. Потом хлопнула дверь, послышались торопливые шаги, – и за полуопущенным боковым стеклом нарисовалась незнакомая мне физиономия. Ее обладатель возмущенно спросил:
– Спишь, что ли?!
Вернее, начал-то он возмущенно, а закончил растерянно, узрев пустое водительское место.
– Спал… – ответил я недовольно, приняв вертикальное положение и протирая глаза. – Пока ты не разбудил… Чего хотел?
Глава 10
Уткина Заводь днем
«Говорящие» названия очень часто вводят в заблуждение. Австралопитеки, например, никогда не обитали в Австралии. Город Обнинск находится за тысячи километров от реки Оби. И так далее, и тому подобное…
Название реки Утки, впадающей в Неву в черте города, недвусмысленно намекает на изобилие водоплавающей дичи, – если не сейчас, то по крайней мере в те времена, когда потребовалось как-то окрестить безымянную речку. Название прилегающего района – Уткина Заводь – намекает на то же самое.
Намекам этим верить нельзя. Оба названия происходят от фамилии фабриканта Уткина, два века назад начавшего осваивать и застраивать правый берег речки. Промзона, до сих пор уродующая там пейзаж, ведет происхождение от фабрик господина Уткина.
А на левом берегу Утки живут люди – потомки тех, кто горбатился на фабриканта. И тех, кого эксплуатировало российско-бельгийское акционерное общество, ставшее следующим владельцем этих мест. И тех, кто сбросил гнет эксплуатации (но не улучшил в результате этого жизненные условия) и строил светлое социалистическое будущее на «Красном Октябре».
Разумеется, кроме коренных уткинских пролетариев обитали тут и самые разные понаехавшие. Но мало отличались от аборигенов по достатку и менталитету, – представителей так называемого среднего класса калачом не заманишь в квартиры здешних древних и разрушающихся домов…
На этом завершим историко-географический экскурс и вернемся к событиям дня сегодняшнего. Потому что именно здесь, возле Уткиной Заводи, день вчерашний ознаменовался неординарным происшествием: ампутацией ноги у незадачливого туриста-водника. Именно здесь пропала камера, предположительно запечатлевшая автора этого непотребства во всех деталях и подробностях.
На поисковую операцию в Уткину Заводь ОСВОД выехал в усеченном составе: под водой я собирался обойтись компанией Ихти и Импи, возложив береговое обеспечение на Соколова. Хуммель спал, а Властимир утверждал, что ему осталось совсем немного работы над записью с камеры второго
