Потом, конечно, придется отважиться на самоуправство и прямое нарушение приказа. Но победителей не судят. А побежденный… или побежденная… отправится на дно, истекая кровью из ран, нанесенных чудовищными клыками.
В одном ЛБ стопроцентно прав: два кархародона-оборотня в Петербурге – перебор. Должен остаться один.
* * *С утра в ОСВОД заявилась депутация в лице двух братьев Мишкунцов (одноухого директора столовой среди них не было).
Внутрь я их не пустил, сам вышел в коридор – ни к чему подчиненным наблюдать за малоэстетичным скандалом, вполне вероятным.
Удивительно, но Мишкунцы казались настроенными мирно и держали в железной узде склонность к знаменитому семейному хамству.
Похожие как две капли воды, в одинаковых отглаженных костюмах, они различались только бейджами на груди. Я на их фоне выглядел отпетым гопником – на скуле красуется здоровенный фингал, разбитые костяшки пальцев густо запятнаны зеленкой.
– Сергей Владимирович, мы потревожили вас по поводу имевшего место инцидента, – произнес Ставр Гирудович Мишкунец, подвизавшийся в административно-хозяйственной части Института.
– Вчерашнего инцидента в столовой, – уточнил Мавр Гирудович, крутивший мутные схемы в институтской бухгалтерии.
Мишкунцы обращаются ко мне на «вы» и по имени-отчеству… Солнце завтра взойдет на западе.
Ответить им вежливостью на вежливость стало бы серьезнейшей ошибкой. Почувствуют слабину, начнут давить…
– Ну и че? – спросил я, набычившись и словно бы прикидывая, кому из братьев первому задвинуть в репу.
– Результатом рекомого инцидента… хм-м-м… стала утеря… хм-м-м… или утрата… – Ставр мялся и мычал, не зная, как сформулировать простой факт: его брат распался на кучу мелких мерзких тварей, и три из них попали ко мне в плен.
– Стала утрата нашим братом Лавром одной жизненно важной детали организма, – пришел на помощь Мавр. – И мы пришли обсудить условия ее возвращения.
– О чем тут базарить? – удивился я. – Будем бухать вечером, схарчим деталь на закусь. Гуляйте, бакланы, не отсвечивайте.
– Сергей Владимирович, так нельзя! – загорячился Ставр. – Лавр Гирудович человек женатый, и его супруге никак не понравится отсутствие… хм-м-м… в общем, рекомой детали.
Тут я несколько выпал из роли. Расхохотался, сообразив, что за триединая деталь извивается в нашем аквариуме. Отсмеявшись, сурово заявил:
– Уболтали. Такое правильным пацанам в рот западло брать… Так че там за условия? Помнится, весь хипеж замутился из-за бутербродов с икрой…
– О них речь не идет. Из меню столовой они будут исключены на все времена, немедленно и безусловно, – пообещал Мавр.
– Уже исключены, – дополнил Ставр.
Переговоры продолжились в том же ключе и завершились вот каким соглашением: ОСВОД получает каждое утро горячие завтраки в отдел (бесплатно, все будет проведено по линии матпомощи, за которую отвечает еще один Мишкунец, Гавр Гирудович); беременные сотрудницы ОСВОДа, как нынешние, так и вновь поступившие на службу, будут обслуживаться вне очереди и по специальному, заранее утверждаемому диетическому меню. Ну а начальник ОСВОДа получит сегодня же презент, изготовленный французскими виноделами немало лет назад. Презент, собственно, уже здесь, вот он, – Ставр слегка встряхнул пакет, внутри что-то заманчиво булькнуло.
Со своей стороны я пообещал немедленно вернуть «деталь» и держать язык за зубами, касательно особенностей трансформации, присущих братьям.
Сделка казалась выгодной, но безоговорочно доверять этой публике нельзя. И я уточнил: в каком кабинете трудится Ставр Мишкунец на благо Института? В триста девятнадцатом, кажется? И пообещал, что если что-то пойдет не так, нанесу визит. Не один, в компании разделочного ножика.
На том и распрощались. Мишкунцы унесли банку из-под каперсов с «деталью», я стал владельцем честно заработанного презента…
* * *День близился к концу. Я не находил себе места. «Акулий зов», будь он неладен…
Ротмистр не выходил на связь, а «акулий зов» тут как тут, подстегивает, зовет сорваться и помчаться…
«По коням! Все, и Хуммеля с собой!» – хотел скомандовать я. Наш Шерлок Соколов человек, и, значит, способен ошибаться. Мог упустить Катю, купиться на ее какую-то инстинктивную хитрость… А зов штука природная. Его не обманешь.
Открыл рот, чтобы отдать приказ, – и в этот момент прорезался Ротмистр.
– Выехала, едет к Утке. В новое место, ближе к верховьям. Не одна, с каким-то мужиком.
Мужик… Что за мужик? Плевать, не важно…
– Следи, не упускай, но держись в отдалении. Мы стартуем. До связи.
И я громко выпалил давно заготовленную фразу:
– По коням! Все, и Хуммеля с собой!
– Будить его? – тут же спросила Ихти.
– Не надо, разбудим перед погружением. Злата Васильевна, остаетесь на хозяйстве, все как всегда.
– Вы там берегите себя, – ритуально напутствовала Злата Васильевна. – Особенно ты, Сережа.
* * *Всю дорогу Властимир мрачно молчал. Убедить его в совершенной ошибке мне так и не удалось, – он не привык, он не умеет ошибаться, а признавать ошибки и подавно. Даже проигранная партия в шахматы для Властимира трагедия… Но сейчас мне было не до его душевных терзаний.
Едва вылетели на Обуховский мост, динамик громкой связи взорвался воплем ЛБ:
– Дарк!!! Какого на…
Он редко матерится. Сегодня – третий или четвертый случай за все время нашего знакомства. Зато уж как загнет, так загнет.
– Акула в Утке, – проронил я негромко и холодно. – Едем брать.
– С чего ты взял??!!
– Агентурные данные.
– Какая агентура? Почему я не знаю?!
– Моя личная. Агента должен знать его куратор и никто больше. А сейчас извините, мы подъезжаем, пора работать. – И я отключил рацию.
На самом деле не совсем подъезжали, но на связь вновь вышел Ротмистр. Не хотелось, чтобы босс услышал его доклад и сообразил: я тороплю события и выдаю желаемое за действительное.
– Они оставили машину, прошли к воде вдвоем, – доложил Соколов. – Из-за кустов не вижу, что там делают… Подойти поближе?
– Не надо… Не спугни, самое главное, не спугни… Она нужна мне в обличье акулы, иначе все будет зря.
Именно так… Только располосованный моими клыками труп второго кархародона отмажет меня перед начальством. Извини, Катя. Судьба. Она, а не мои челюсти, прикончит тебя сегодня.
Ну, или твои Челюсти Судьбы поставят точку в биографии капитан-лейтенанта Дарка и кархародона Сергея Чернецова. Тогда не извини…
* * *Хуммеля я разбудил сам. Дело несложное, но без сноровки лучше им не заниматься, ментальный откат может вывести из строя разбудившего на несколько часов.
– Это мне сюда нырять? – возмутился Хуммель при виде узкой, мутноватой и чем-то попахивающей речки Утки.
– Мы все уже ныряли, не смертельно, – успокоил я.
Властимир не стал меня поправлять и говорить, что он еще не причастился, – по-прежнему мрачно молчал, переживая свою ошибку.
– Знали б вы, какое я море сейчас снил… – сокрушался Хуммель, пробираясь сквозь кусты к береговой линии. – Розовое, как… не знаю, как что… жемчужины с орех вместо гальки на берегу… а закаты там, это видеть надо… ноги…
– Какие еще… – начал я и не договорил, сам увидел, какие ноги: мужские, волосатые, торчащие из воды реки Утки. – Ну что застыли?! Вытаскивайте!
…Он лежал на берегу – лицо искажено, мокрый ежик волос слипся и потемнел. Но шрам на щеке не позволял
