Как и в любой профессиональной сфере, в среде доморощенных магов все всё о всех знали. В том числе и о том, кто сколько зарабатывает и кого из ВИПов пользует, в хорошем, разумеется, смысле этого слова. И, само собой, тот факт, что группа более чем зажиточных клиентов в поисках ответов на свои вопросы вдруг перестала переходить от одного мага к другому, не прошел незамеченным. Как и то, что кто-то из них исцелился, кто-то обрел покой, а кто-то даже забеременел. Выяснить что к чему было достаточно несложно, и уже совсем скоро мое имя перестало быть тайной.
Что интересно – они даже не попробовали со мной поговорить, а сразу решили просто убрать с игрового поля. Может, потому что не хотели общаться с чужаком, а, может, кто-то из них что-то учуял. Шарлатаны-то они шарлатаны, это понятно, но не дураки же? Не могли они, вращаясь в этой среде, ничего не ведать о мире Ночи. Олеся не знала ответа на этот вопрос, поскольку с ней никто не откровенничал. Да и с чего бы? Она для этой компании была если не чужой, то близко к тому, поскольку не вела частную псевдомагическую практику, являясь, скорее, экспериментатором, промышляющим бытовой волшбой больше ради интереса и острых ощущений. Заработок тут был не главным, хотя, конечно, и от него женщина не отказывалась. Официально Олеся вообще работала врачом в какой-то частной клинике за вполне неплохие деньги. Сдается мне, что кто-то в ее родне по женской линии когда-то был ведьмой, и она получила немного силы, которая время от времени давала о себе знать.
Так вот – к ней обратилась ее подруга и предложила кругленькую сумму за наведение на меня порчи. Я так понял, это был не первый раз, когда бывшие соученицы работали в тандеме, и до меня все у них получалось как надо. Олеся наводила порчу, а потом сама ее и снимала, а визуально это все оформляла Марина, махая руками над волшебным шаром и нагоняя саспенс на страдающих клиенток. И все были довольны.
Но не в этот раз.
Кстати, подруга Марина, узнав, что все пошло не по плану, немедленно перестала брать телефонную трубку, оставив страдающую соученицу один на один с ее проблемой. А доехать до ее офиса у Олеси как-то не сложилось.
Два дня ведунья-кустарщица терпела нарастающую с каждым часом боль, но к вечеру сегодняшнего дня ей стало понятно, что завтра она просто физически из дома выбраться уже не сможет. Вот и рванула бедолага ко мне, выбивать обратно иголку с обернутой на нее саму порчей. Ближе к концу первого дня, когда ни один препарат боль не купировал и та все сильнее и сильнее нарастала, она догадалась, что к чему и откуда ветер дует. Вот только неясно – с чего она взяла, что я ее пожалею? Хотя – какая тут логика, если череп разламывается на части?
Вообще, российско-финскому конгломерату магов крепко не повезло. Сначала их подвёл Силуянов, который наотрез отказался меня убивать даже после того, как ему капитально промыли мозги (а в этом Никандр и его коллеги были большие мастера, почти каждый из них имел диплом психолога, причем не нарисованный, а честно полученный), а после и Олеся наступила на свои же грабли. Подозреваю, что они изрядно приуныли.
А может, и нет. Может, сидят сейчас, передвигают ритуальные шары по столу и планируют новую каверзу для неугомонного меня.
– Вот, собственно, и все, – Геннадий щелкнул кнопкой диктофона. – Картина ясна, что делать дальше – тоже. Так, Сережа, ты у нас, как выяснилось, подкованный в этих делах человек, тебе и звонить. Давай, записывайся к мадам Варваре на прием на завтра, лучше всего прямо с утра. У меня во второй половине дня дел полно, так что часов до двух-трех хорошо бы все закончить.
Ему все понятно, включая план действий. А мне объяснить, что к чему? Нет, не дурак, понял, что у него в голове вертится, но все же?
– А чего говорить-то? – молодец что стоял справа, достал из кармана смартфон.
Геннадий глянул на меня, ожидая какого-то комментария.
– Ну-у-у-у, – я почесал затылок. – Скажи, что приворот надо сделать. Девушка, мол, тебя не любит, а ты ее очень. И хочешь, чтобы вы были вместе.
– Номер, пожалуйста, – Геннадий похлопал окончательно сомлевшую Олесю по плечу. – Подруги вашей номер. И еще. Она может спросить, откуда вот этот молодой человек его узнал. Что ему ответить?
– Реклама, – прошептала женщина. – Она ее время от времени дает в газеты «Московский вестник» и «Из уст в уста». Ну и на интернет-порталы тоже.
– Лучше интернет, – подумав секунду, сказал Геннадий. – Кто сейчас из молодых людей бумажные газеты читает? Мадам, диктуйте Сереже номер, не тяните время. И так за окном почти ночь, вдруг ваша подруга рано ложится спать?
Но нет, все прошло как по маслу. Варвара, похоже, даже не удивилась столь позднему звонку и согласилась завтра же принять Сережу для того, чтобы помочь его беде. Вот только не прямо с утра, а в половине первого, что порядком опечалило Геннадия.
– Плохо, – подытожил он. – Резерва времени совсем не будет. Ладно, на этом, я так думаю, сегодня и закончим.
– А я? – проныла Олеся. – Иголку отдайте!
– Александр, вам решать, – равнодушно, без малейшей рисовки промолвил Геннадий. – Хотите – отдайте ей иголку, хотите – можем решить дело по-другому.
Я повернулся к нему, пытаясь понять, что именно безопасник имеет в виду.
– Нет-нет, – верно истолковал мой взгляд Геннадий. – Никаких крайностей. Просто отвезем ее на ближайшую остановку транспорта и там оставим. В самом деле, не сами же вы ее выпроваживать отсюда будете?
Если я сейчас не уничтожу иголку, то жить Олесе день, максимум – два. И никто ей не поможет. Не знаю почему, но уверен – предвестник смерти чует ее погибель не из-за какой-то ранее приобретенной хвори. Дело именно в порче.
Хозяин Кладбища говорил мне: «учись убивать». И вот он, практикум. Причем мне не надо мараться в крови, видеть глаза, из которых уходит жизнь. Мне не надо делать совсем ничего. Эта смерть даже не на моих руках будет, это сотворила Виктория.
