— Стало быть, вы из ветеранов? — спросила Джен.
Винтер кивнула:
— Нас взяли с собой, чтобы кое–чему обучить новобранцев.
— Интересно. И как, получилось?
Винтер вспомнила сложенный листок бумаги, который вручил ей Фолсом.
— Нет, — произнесла она. — Не очень.
Почему–то эти слова вызвали у Джен улыбку. Она встала, тщательно отряхнула сзади брюки.
— Что ж, сержант Игернгласс… извините, лейтенант Игернгласс, прошу прощения, что отняла у вас время. Уверена, вам и так есть чем заняться.
— Вряд ли, мэм. Разве что поспать.
— Это крайне важное дело, — сказала Джен. — Я пойду, чтобы не мешать. Спасибо, что составили мне компанию.
Винтер кивнула, и Джен широкими шагами двинулась прочь.
«Кто же она такая? — подумала девушка. В столице при Первом колониальном женщин не было, значит, Джен явилась с полковником. — Гражданская служащая? Любовница?»
Винтер пожала плечами и вернулась в палатку. У нее были заботы поважнее.
Винтер развязала узлы, но бинты, пропитанные засохшей кровью, намертво пристали к коже Бобби.
Наверное, стоило бы позвать Граффа, но он, скорее всего, где–то спит. И Винтер еще не знала, что обнаружит, но чем меньше народу будет знать о Феор, тем лучше. Она оглянулась через плечо и убедилась, что хандарайка до сих пор спит.
Бобби тоже спала и выглядела заметно свежее, чем раньше, до того как Винтер ушла из палатки. То, что сотворила Феор, — что бы то ни было — явно произвело благотворное воздействие. Винтер принесла котелок и запас чистых бинтов, пристроила все это на полу рядом с Бобби и полила струйкой тепловатой воды заскорузлую, ярко–алую от обилия крови повязку. Немного размягчив ее, девушка слой за слоем сняла полоски окровавленной ткани, и под ними обнаружилось месиво запекшейся сукровицы. Винтер намочила чистый полотняный лоскут и принялась смывать кровь, стараясь не задеть рану.
Вот только… что–то было не так. С некоторым замешательством, а потом со все возрастающим волнением Винтер водила влажной тряпкой по тому месту, где была кровавая дыра, но пальцы ощущали только гладкую кожу. Полив еще немного из котелка, Винтер вытерла воду — и замерла, не в силах отвести глаз.
Рана на животе исчезла, однако не бесследно. Лоскут кожи неправильной формы, смутно напоминавший звезду, изменился. Он был белого цвета — не уродливо–бледным, как застарелый шрам, не тошнотворно–белесым, как рыбье брюхо, но той чистой ослепительной белизны, которая свойственна мрамору. Винтер даже почудилось, что в нем, как бывает в некоторых сортах мрамора, проскакивают кое–где крохотные искорки — словно кто–то заменил в этом месте кожу Бобби на ее безупречную копию, снятую с мраморной статуи. Винтер осторожно коснулась белого пятна, почти ожидая ощутить гладкий холод камня, — но кожа под пальцами слегка прогибалась, как положено самой обыкновенной коже.
Получилось! Винтер выпрямилась, медленно выдохнула, чувствуя дрожь в плечах от уходящего напряжения. Что бы там ни сделала Феор, у нее получилось. Необычного цвета кусочек кожи — плата более чем умеренная. Винтер, еще не вполне оправившись от потрясения, переводила взгляд с одной спящей девушки на другую. Получилось!
И вдруг на нее навалилась немыслимая усталость. Бросив окровавленные бинты на пол, Винтер достала одну из своих рубашек и кое–как, сражаясь с рукавами и пуговицами, надела ее на безвольно обмякшую девушку. По счастью, грудь Бобби была невелика даже по сравнению с грудью Винтер. Вполне вероятно, что и одной рубашки хватит, чтобы скрыть ее тайну от постороннего взгляда. Графф уже знает, но это не значит, что нужно ставить в известность остальных.
Винтер укрыла Бобби одеялом, еще раз глянула на Феор, а затем рухнула на свою койку. Она заснула мгновенно, и ей ничего не снилось. Ровным счетом ничего. Даже Джейн.
Глава пятнадцатая
МАРКУСНа рассвете аскеры начали осторожно наступать, россыпью, пробираясь через баррикады и развалины домов к вор данайским позициям.
Пытаясь выиграть как можно больше времени, Маркус заранее отправил Адрехта с четвертым батальоном на передовые позиции, стянув все прочие силы к храму на вершине холма. Люди Адрехта почти сразу открыли беспокоящий огонь, помешав осторожному продвижению хандараев. Аскеры перестроились, сомкнули ровные, как на параде, ряды и с воинственным кличем ринулись на завалы обломков.
Солдаты четвертого батальона не стали дожидаться приближения противника. Их было слишком мало, да и в любом случае они получили приказ отойти. Сделав выстрел, они отбегали вверх по холму, находили укрытие и перезаряжали мушкеты. Из растянутого строя хандараев загремели ответные выстрелы, но попытка достать назойливых стрелков успехом не увенчалась — люди в синих мундирах были неуловимы, как комары. Со своего наблюдательного пункта на вершине холма Маркус с удовлетворением следил за тем, как наступление аскеров сломалось и их стройные ряды рассыпались. Противник проявлял недюжинное рвение, стараясь нагнать и уничтожить отступающего по развалинам врага.
Этот момент мог бы стать идеальным для контратаки, подобно тем, которые Маркус, столько раз предпринимал вчера, но теперь обстоятельства изменились. На берегу канала ровно выстроились еще два готовых ввязаться в бой батальона. И что хуже всего, у них были еще и пушки — вся четверка «гестхемелей» и два корабельных исполина, наверняка заряженные двойной картечью в предвкушении именно такого хода. Поэтому ворданаи не двигались с места, только силами четвертого батальона продолжая вести беспокоящий огонь, пока хандарайские офицеры, вконец запыхавшись, восстанавливали строй, чтобы продолжить наступление.
В результате всех этих действий Маркус получил пару часов отсрочки, а на подступах к холму там и сям остались лежать мертвецы в бурых мундирах. Впрочем, окончательный итог был более чем предсказуем. Шаг за шагом наступающие цепи аскеров через развалины городка оттесняли солдат четвертого батальона к вершине холма, пока наконец не наткнулись на более серьезное сопротивление. Из обломков глины и дерева ворданаи соорудили оборонительную линию баррикад, за которой высились могучие стены каменного храма. Едва противник подошел ближе, эта линия разразилась огнем, и захваченные врасплох хандараи откатились за пределы обстрела.
Через несколько минут Маркус увидел, что два других батальона аскеров наконец пришли в движение. Как и предсказывал Адрехт, они разошлись влево и вправо, миновали уже опустевшие улицы городка и вышли на равнину, соединившись с флангами и тылом батальона, атаковавшего холм. Теперь эти цепи станут сжиматься, точно клешни скорпиона, и, как только
