Бобби молчала, только не сводила с нее глаз. Винтер отхлебнула пива.
— Я взял Феор с собой, потому что подумал, что у тебя могут быть вопросы, — сказала она. — Если нужно, я переведу.
Капрал медленно кивнула. Феор искоса глянула на Винтер.
— Я ей все рассказала, — сообщила Винтер по–хандарайски.
— Я догадалась об этом по ее лицу, — ответила Феор. — Спроси, как она чувствует себя сейчас — если не считать странных ощущений.
— Феор хочет знать, как ты себя чувствуешь, — перевела Винтер. — Она говорит, что твои видения — что–то вроде побочного действия заклинания.
— Я чувствую себя прекрасно, — сказала Бобби.
Винтер перевела этот ответ Феор.
— Она будет сильнее, — произнесла та, — и станет меньше нуждаться во сне. Раны ее начнут заживать чрезвычайно быстро.
Винтер моргнула:
— Ты мне об этом не говорила!
— У меня не было времени, — ответила Феор.
Винтер медленно кивнула и повторила ее слова по–ворданайски. На лице капрала отразилось потрясение.
— Так эта штука до сих пор во мне? — Бобби оглядела себя. — И надолго?
Выслушав этот вопрос по–хандарайски, Феор покачала головой:
— Это было не просто исцеление. Обв–скар–иот соединен с нею и не покинет ее до самой смерти.
— Навсегда, — ответила Винтер Бобби. — Или во всяком случае до тех пор, пока ты жива.
В глазах Феор мелькнуло замешательство — словно она хотела что–то сказать, но не могла. Бобби уставилась на свои ладони. Затянувшееся молчание стало невыносимым, и Винтер не выдержала.
— Раз уж речь о тайнах, — сказала она, — думаю, тебя стоит посвятить в мою. Это было бы справедливо.
Бобби подняла на нее озадаченный взгляд:
— Твою тайну?
Винтер кивнула. У нее вдруг перехватило дыхание, и ей пришлось выдавливать из себя слова.
— Да. Мою. — Она собралась с духом. — Дело в том, что я…
— А! — перебила Бобби. — Женщина. Я знаю.
Винтер разом обмякла, чувствуя, как закипает внутри бессмысленный гнев.
— Знаешь?! Откуда? Неужели это известно всем и каждому?
Бобби примирительно вскинула руки:
— Нет–нет, ты ничем себя не выдала! Я бы в жизни не догадалась об этом, если б не знала. То есть… — Бобби склонила голову к плечу, сообразив, что ляпнула очевидную бессмыслицу. — Если б я заранее не знала, что ты женщина, я бы, глядя на тебя, этого даже не заподозрила.
Винтер застыла с открытым ртом. Гнев, закипавший в ней, сменился безмерным потрясением.
— Ты знала заранее?
— Не то чтобы знала, — поправилась Бобби, — скорее, слышала. Но как только попала сюда и увидела тебя, сразу подумала: «Это же она, иначе и быть не может!»
— Так ты… — Винтер осеклась и жестко глянула на девушку. — Где ты обо мне слышала? От кого?
— Точно уже не припомню, — ответила Бобби, — но в «Тюрьме миссис Уилмор» все до единого знают историю о Солдате Винтер.
После долгого молчания Винтер произнесла дрожащим голосом:
— Мне нужно выпить.
— У тебя же есть выпивка, — заметила Бобби.
— Мне нужно что–нибудь покрепче.
Выйти в коридор, отыскать служанку, сделать заказ — на все это потребовалось время, и, занимаясь этим, Винтер приложила все усилия, чтобы овладеть собой. За столик она вернулась почти спокойной, и голос ее только самую малость подрагивал, когда она спросила:
— Так ты была в «Тюрьме миссис Уилмор»?
Бобби кивнула:
— С тех пор, как мне сравнялось десять.
— И там слышали обо мне?
— Ну да, — сказала Бобби. — Это все равно что школьная легенда. Каждая новенькая рано или поздно ее услышит.
Вошла служанка, уже с другим подносом, на котором красовались три чистых глиняных кубка и лишенная этикетки бутыль с мутной жидкостью. Винтер схватила бутылку, наполнила кубок и тут же залпом осушила его. Крепкое пойло обожгло горло и комом ухнуло в желудок.
— И что говорится в этой легенде? — осведомилась она.
— Я слышала по меньшей мере с десяток версий, — сказала Бобби, — но все они сходятся в одном: что была воспитанница по имени Винтер и она сбежала из «тюрьмы», что до нее никому не удавалось. Одни рассказывали, что она обосновалась в столице и стала воровкой, другие — что бежала в провинцию и сделалась любовницей атамана разбойников, но большинство сходилось на том, что Винтер переоделась мужчиной и поступила на армейскую службу.
«Должно быть, Анна и Лия кому–то все выболтали. — Подруги клялись и божились, что унесут в могилу тайну ее побега вкупе с робкой мыслью навсегда ускользнуть из когтей миссис Уилмор, укрывшись в рядах армии. Впрочем, оглядываясь назад, Винтер понимала, что слишком многого ожидала от девочек–подростков. — На их месте и я, скорее всего, не смогла бы держать язык за зубами».
— Никогда не помышляла о том, чтобы стать любовницей разбойника, — бесцветным голосом проговорила Винтер. — Может быть, и зря.
— Когда я попала в Хандар, — сказала Бобби, — и тебя назначили нашим сержантом, я сразу подумала, что ты — та самая Винтер. Имя не то чтобы редкое, но мне подумалось, что это судьба. — Лицо девушки отчасти обрело прежнее, восторженно–пылкое выражение.
— Но как же ты сбежала?
— Я украла кошелек с деньгами из кабинета миссис Уилмор, — с гордостью сообщила Бобби. — А еще свела знакомство с одним из возчиков, которые доставляли в «тюрьму» продовольствие. Вскорости я уговорила его тайком вывезти меня наружу.
— Похоже, тебе побег дался легче, чем мне, — пробормотала Винтер. Бобби вспыхнула до корней волос. Заметив это, Винтер поняла, каким образом она уговаривала возчика, и покачала головой. — Прости. Я не нарочно.
— Мне не верилось, что я и вправду
