Некоторое время они лежали молча. Мало–помалу Бобби, согретая чужим теплом, расслабилась, обмякла — так разжимается судорожно стиснутый кулак. Винтер позволила себе закрыть глаза и обнаружила, что начинает засыпать.
«Интересно, что скажут солдаты, когда обнаружат нас утром?» — Винтер попыталась ощутить беспокойство при этой мысли — не вышло.
— Винтер? — окликнула Бобби. — Можно тебя кое о чем спросить?
— Только если мне тоже можно будет кое о чем спросить тебя.
— Справедливо. Тогда ты первая.
— Как тебя зовут на самом деле? Мое настоящее имя ты знаешь.
Девушка помолчала.
— Меня всегда звали Бобби, — наконец сказала она, — только полное имя Ребекка, а не Роберт. Форестер — фамилия моей матери. Отца я не знала.
— Вот оно как. Это удобно. Меня в «тюрьме» звали Фаруссон, но это вымышленная фамилия, которую всегда дают сиротам. «Игерн- гласс» я взяла из одной книжки.
— Хорошая фамилия, — заметила Бобби. — Звучит вполне по- солдатски.
Снова наступило молчание.
— Ты хотела меня кое о чем спросить, — напомнила Винтер.
— Просто… — Бобби замялась. — Просто хотела узнать правду. О твоем побеге. Я слыхала добрую сотню разных историй, но все они какие–то ненастоящие.
— Ясно. — Винтер с трудом сглотнула. — Рассказ будет долгий.
Бобби поерзала, чуть теснее прижавшись к ней.
— А я и не собираюсь никуда уходить.
— Я не… — Винтер осеклась, и наступила зияющая тишина. Она почувствовала себя немного неловко, вновь прижавшись к Бобби.
— Если не хочешь рассказывать, то и не нужно, — негромко проговорила девушка.
Винтер сделала долгий выдох:
— Не то чтобы не хочу. Просто я никогда и никому об этом не рассказывала.
— Конечно! — отозвалась Бобби. — Кто еще мог бы тебя понять?
Так оно и есть, подумала Винтер. Вряд ли ей когда–нибудь довелось бы встретить другую воспитанницу жуткого заведения миссис Уилмор. Возвращаться туда она уж верно не собиралась. И все же заставить себя заговорить оказалось неимоверно трудно — все равно что встать беззащитной под вражеским огнем.
— В «тюрьме», — произнесла она, — была девушка по имени Джейн. Ее привезли, когда мне было лет четырнадцать или, может, пятнадцать — не помню. В то время я была… не то чтобы примерной узницей, но близко к тому. Когда я впервые увидела Джейн…
— Сколько времени ты провела в «тюрьме»? — перебила Бобби.
— Я жила там с тех пор, как себя помню. Наверное, лет с шести, не больше.
— Чем могла провиниться шестилетняя девочка?
— Маленьких девочек забирают в «тюрьму» за провинности родителей, — мрачно ответила Винтер. — Думаю, мой отец был преступником… или, возможно, мать.
— Понимаю. — Бобби шевельнулась, прижимаясь к ней. — Значит, ты познакомилась с девушкой по имени Джейн…
— Вначале мы не поладили. — Губы Винтер тронула невидимая в темноте улыбка. — Джейн была сущим дьяволенком. В первый же месяц она трижды пыталась бежать и в третий раз укусила одну из воспитательниц. За это миссис Уилмор исхлестала ее до крови. Одному Господу известно, как я ухитрилась с ней подружиться. — Винтер с трудом могла вспомнить, как это произошло. Некая таинственная сила притянула их с Джейн друг к другу, словно пару магнитов. — Однако же подружилась. Мы были… близки.
Наступило недолгое молчание. Винтер сглотнула.
— Знаешь, что происходит с девушками из «тюрьмы», когда они становятся взрослыми? — помолчав, спросила она.
— Если они достаточно исправились, их выдают замуж, — ответила Бобби. — Или отправляют в Мурнск, чтобы принять духовный сан.
— Замуж, — повторила Винтер, произнеся это слово с отвращением. — Да, можно сказать и так. Знаешь, как это выглядит на самом деле?
Бобби покачала головой, прижимаясь гладкой щекой к плечу Винтер.
— Когда какой–нибудь селянин хочет жениться сам или женить своего сына, а тратить время и силы на ухаживания за девушкой неохота, он посылает письмо миссис Уилмор. С ответом она отправляет альбом, полный список тех, кто пригоден к замужеству, с описанием характера каждой девушки, и мужчина выбирает себе невесту по нраву, как выбирают на рынке кусок говядины. Потом он приезжает в «тюрьму» и забирает девушку.
— О господи, — пробормотала Бобби и ненадолго смолкла. — А если девушка откажется?
— У нее нет выбора. «Тюрьма» — королевское учреждение, а это значит, что все мы считаемся подопечными короля. Пока мы не достигнем совершеннолетия, он волен распоряжаться нами, как ему заблагорассудится. Хотя, — с горечью добавила Винтер, — девушкам по большей части даже в голову не приходит возражать. Как правило, они ждут этого события с нетерпением.
И снова наступила пауза. Винтер кашлянула, прочищая горло.
— Ну да все это не важно. Джейн была на год старше меня, и некий соискатель, по имени Ганхайд, решил, что она подходит ему как нельзя лучше. Он был сущий скот, этот Ганхайд, здоровый, как Фолсом, и гнусный, как Дэвис, даже хуже. Узнав об этом, мы с Джейн решили бежать. Джейн, конечно, и раньше не раз пыталась сбежать из «тюрьмы». Выбраться на волю было как раз дело нехитрое, трудность заключалась в том, чтобы остаться на воле. Все местные жители на сто миль окрест знали, кто такая миссис Уилмор, и знали также, что она платит вознаграждение за поимку беглых. И даже если сбежавшая девушка сумела бы добраться до города, без надежных документов у нее было только два пути — стать воровкой или податься в шлюхи, а то и другое неизбежно привело бы ее обратно в «тюрьму», если не хуже. — Винтер сделала глубокий вдох. — Джейн придумала план, как нам выбраться из «тюрьмы» и удержаться на воле. Она всегда мастерски придумывала планы. Вот только миссис Уилмор на сей раз оказалась хитрее. Надзиратели знали, что Джейн попытается что–то предпринять, и ее заперли. Немало времени ушло у меня на то, чтобы вызнать, где держат Джейн, но я сумела снаружи добраться до окна ее комнаты. На задах старого здания, знаешь это место? Там все поросло ежевикой. — Винтер покачала головой. — Я изодрала платье едва не в клочки.
— Я однажды гонялась там за лисой, — отозвалась Бобби. — Потеряла
