Почти весь следующий день после такой вылазки полковник дремал в одной из повозок, но и это не спасало его от бледности и запавших глаз — спутников постоянного недосыпания. Ими же обзавелся и Маркус, поскольку ответственность за продвижение колонны целиком легла на его плечи, при том что запасы воды и продовольствия таяли на глазах, а вездесущие десолтаи становились все наглее. Жалкие обрывки сна, которые удавалось выкроить Маркусу, неизменно были омрачены кошмарами, и он просыпался мокрый от пота, несмотря на холод пустынных ночей.
— Святые угодники и, мать его, Карис, — богохульно пробормотал Маркус. — Ладно. Прикажи сбор первому батальону и разыщи Вала, Мора и Зададим Жару. Я буду через пять минут.
— Есть, сэр!
Фиц браво откозырял и выскочил из палатки, опустив за собой полог. Едва он скрылся, Джен села, и тонкая простыня соскользнула с ее нагой груди. Судя по всему, она тоже была совершенно обнажена, хотя, насколько мог припомнить Маркус, между ними прошлой ночью не произошло ничего примечательного. Последнее, что сохранилось в памяти, — как он сбросил одежду, плашмя рухнул в койку, и накопившаяся усталость тут же накрыла его с головой.
— Оставайся здесь, — сказал он Джен. — Я пришлю кого–нибудь, когда наконец выясню, что за чертовщина здесь творится.
Джен кивнула, наполовину сонно, наполовину встревоженно. Маркус ожесточенно натянул рубашку, кое–как застегнул пуговицы и набросил на плечи мундир. В последнюю минуту он вспомнил про портупею, сунул ее под мышку и вышел наружу.
Солнце еще не показалось над горизонтом, и зной предыдущего дня давно сменился гнетущим пронизывающим холодом. Палатка Маркуса одиноко торчала посреди моря людей в синих мундирах, которые в большинстве своем попросту рухнули на землю там, где закончили переход, не тратя времени на то, чтобы натянуть брезент или развернуть постельную скатку. Полковой барабанщик отбивал размеренную дробь, и лагерь наполнялся движением, точно улей, в котором потревожили пчел. Изнуренные маршем солдаты кое–как поднимались на ноги, хватали оружие и озирались в поисках сержантов, чьи зычные крики перекрывали рокот барабанов.
Фиц, в безукоризненно чистом, как всегда, мундире, ожидал у палатки. Увидев Маркуса, он снова козырнул.
— Я отправил посыльных к капитану Солвену и капитану Кааносу, — сообщил он. — Капитан Стоукс будет здесь с минуты на минуту.
— Хорошо. А теперь рассказывай, что же стряслось.
— Насколько я понимаю, сэр, капитан Ростон угодил в засаду. — Фиц сделал паузу, поскольку Маркус снова выругался, и продолжил: — Донесения немного отрывочны, но, судя по всему, не более часа назад крупный отряд десолтаев атаковал наши заставы на северной границе лагеря. Капитан Ростон услышал выстрелы и взял, сколько подвернулось, людей из четвертого батальона, чтобы «отплатить мерзавцам той же монетой». Не совсем понятно, что произошло после, но, насколько я могу судить, капитан обратил десолтаев в бегство и бросился в погоню.
— После чего десолтай дождались, пока он отойдет на приличное расстояние от лагеря, а затем окружили и отрезали его, — заключил Маркус. — И о чем он только думал, болван несчастный? Не мог послать ко мне нарочного и сообщить, что происходит?
Маркус ночью слышал стрельбу, по крайней мере сквозь сон, но тогда эти звуки его не особенно встревожили. Теперь небольшие стычки случались каждую ночь, да и взвинченные до предела часовые постоянно палили по движущимся теням и пустынному зверью, а иногда, случалось, и друг в друга.
— Очевидно, не мог, сэр, — сказал Фиц. — Как бы то ни было, капитан Стоукс отправил ему вдогонку кавалерийский разъезд. Разъезд наткнулся на конных десолтаев, и в лагерь вернулись живыми только трое, однако они сообщили, что капитан Ростон и его люди укрылись на каменистой полосе между скалами и удерживают позиции, но скованы плотным огнем, который ведется со всех сторон.
— Черт, черт, черт… — Мысли Маркуса лихорадочно метались. Все зависит от того, сколько там десолтаев. В ночное время небольшой отряд способен сковать превосходящего численностью противника, но с наступлением дня соотношение сил станет очевидным, и люди Адрехта с боем пробьются из окружения. С другой стороны, если численное преимущество на стороне десолтаев, четвертый батальон не сможет до бесконечности отбивать натиск врага. Рано или поздно иссякнет боезапас, и батальон будет вынужден либо сдаться, либо принять смерть. И упаси господи, чтобы у десолтаев не оказалось в запасе пары пушек.
— Это все плохие новости или есть что–то еще?
— Только одно, сэр. Кавалеристы доложили, что десолтаев возглавляет сам Стальной Призрак. Сержант божится, будто видел его лично.
— Восхитительно. — Если боем и вправду командует Призрак, стало быть, это не отвлекающий удар. И это, в свою очередь, означает, что на выручку Адрехту нужно отправлять серьезные силы.
Маркус обернулся и увидел, что к ним торопливо шагает Вал, а за ним по пятам следует Мор. Первый раскраснелся и запыхался, второй, судя по его виду, кипел от злости.
— Вас уже ввели в курс дела? — спросил Маркус.
— Более–менее, — проворчал Мор. — Тебе еще не надоело таскать для Адрехта каштаны из огня?
— Такие мысли посещали меня, — признался Маркус, — но там вместе с ним по меньшей мере шесть сотен солдат.
— Верно, — вздохнул Мор. — Тогда что будем делать?
— Я возьму первый батальон и третий в качестве поддержки. Между тем ты, Вал, со вторым батальоном и артиллерией укрепишься здесь, в лагере. Как только мы пробьемся к Адрехту, отойдем все вместе сюда и посмотрим, как понравятся десолтаям картечные снаряды.
Вал скривился:
— Тебе не приходило в голову, что это ловушка?
— Это и была ловушка, — вмешался Мор, — и Адрехт угодил прямиком в нее.
— Мы имеем дело со Стальным Призраком, — напомнил Вал. — Кто поручится, что за ловушкой для Адрехта не кроется что–то еще?
Маркус поднял руку, прерывая спор:
— Мне это тоже приходило в голову, но выбора у нас нет. Мы не можем бросить четвертый батальон на произвол судьбы.
— Знаю, черт побери, — отозвался Вал. И провел пальцами по своим тонким усикам, разглаживая их концы. — Просто здесь что–то не так. Не могу точно сказать, что именно, но не так.
— Как и весь этот трижды проклятый поход, — буркнул Мор. — И если уж на то пошло, куда, ко всем дьяволам, подевался полковник?
