Вместо этого она кивнула, отметив про себя, что у всех троих на плечах по одной–единственной медной звездочке. Стало быть, это капралы — трое из шести, которых по штату положено иметь армейской роте. Долгое время все стояли молча, пока Винтер не осенило, что ей полагается сделать следующий ход. Она откашлялась.
— Э… благодарю, капрал. Капралы.
— Сэр! — выпалил юноша, стоявший посредине. Он был невысок, ростом примерно с Винтер, с прямыми каштановыми волосами и бледным лицом человека, мало времени проводившего на свежем воздухе. Несмотря на твердую стойку, на вид ему можно было дать никак не больше шестнадцати.
— Я — Винтер Игернгласс. — Кажется, для таких представлений существует стандартная формула, но будь она проклята, если помнит, что положено говорить, так что пусть будет, как будет. — Старший сержант Винтер Игернгласс. Меня назначили в эту роту… кажется. — Винтер огляделась, вдруг занервничав. — Это ведь седьмая рота первого батальона?
— Так точно, сэр! — гаркнул капрал. — Добро пожаловать, сэр!
— А вы, значит…
Юноша буквально трепетал от гордости.
— Старший капрал Роберт Форестер, сэр! А это капрал Джеймс Фолсом и капрал Дрейк Графф, сэр. Добро пожаловать в седьмую роту, сэр!
— Ты это уже говорил, — сказала Винтер. — Тем не менее спасибо.
Капрал слегка поник.
— Есть, сэр, — пробормотал он, но тут же просиял. — Желаете проследовать в свою палатку, сэр, или хотите сразу же провести инспекцию личного состава?
— Инспекции, я полагаю, дело лейтенанта, — отозвалась Винтер. — У нас же есть лейтенант?
— Так точно, сэр! Лейтенант Антон Д’Врие, сэр! Я так понимаю, он сейчас с другими офицерами, сэр!
— Что ж, вот он и займется инспектированием. — Винтер глянула на двух других капралов, которые явно испытывали некоторую неловкость от безудержного пыла своего товарища. — Просто проводи меня в палатку, ладно?
— Есть, сэр!
Капрал развернулся кругом, да так четко, что у Винтер от одного этого зрелища заныли суставы, и зашагал к ряду палаток. Винтер и два других капрала последовали за ним.
— Капрал Форестер!
— Да, сэр?
— Можешь немного расслабиться, если тебе так будет удобнее.
— Слушаюсь, сэр! — Юнец оглянулся на нее через плечо и сверкнул улыбкой. — В таком случае, сэр, можете звать меня просто Бобби. Меня все так зовут.
Они подошли к палатке, такой же новехонькой, как и прочие. Через откинутый полог можно было увидеть все, что находилось внутри. Низкий, высотой лишь до коленей, складной стол, армейский вещевой мешок и койка — одна–единственная, с радостью отметила Винтер. Когда полк стоял в Эш–Катарионе, она обеспечила себе отдельное жилье, купив палатку на собственные деньги. После отступления ей приходилось делить палатку с двумя солдатами из роты Дэвиса — обстоятельство, которое их явно не радовало, а ей причиняло немало хлопот. Винтер опасалась, что нечто подобное ждет ее и в новой роте, но, очевидно, сержанту полагалась отдельная палатка. Наверное, быть начальством все–таки не так уж и плохо.
В сопровождении трех капралов Винтер вошла в палатку. Ей и Бобби пришлось разве что слегка наклонить голову, зато капрал Фолсом, рослый широкоплечий здоровяк со светлыми волосами и висячими усами, вынужден был на пороге едва ли не сложиться вдвое, а оказавшись внутри, сразу присел на корточки, чтобы не задевать головой брезентовый потолок. Винтер опустилась на постельную скатку и сделала долгий выдох. Снова наступило неловкое молчание.
— Сержант, хотите, я пошлю кого–нибудь за вашими вещами? — предложил Бобби.
— Э… нет, — отозвалась Винтер. — На самом деле у меня никаких вещей и нет. Пришлось все бросить во время отступления. Правду говоря, было бы здорово, если бы ты мог послать кого–нибудь на склад. Мне понадобятся запасные рубашки, штаны… — она сделала паузу и оглядела себя, — да практически все.
Бобби снова вытянулся по стойке «смирно» — еще сильней прежнего, если такое было возможно.
— Есть, сэр! Займусь этим немедленно, сэр!
— И еще иголку с нитками, — добавила Винтер. Она в совершенстве овладела искусством незаметно перешивать одежду, чтобы скрыть свои подлинные формы, — впрочем, ей и скрывать особенно было нечего.
Бобби старательно отдал честь и вылетел из палатки так стремительно, словно от его скорости зависела собственная жизнь. Воцарилось неловкое молчание. Винтер обвела взглядом оставшихся капралов.
— Капрал… Графф, верно? — проговорила она.
— Так точно, сэр, — откликнулся тот. — Я должен извиниться за Бобби, сэр. Он хороший парнишка, но… чересчур ретив, понимаете? Думаю, это пройдет.
— И я так думаю, — сказала Винтер. — Кроме вас троих, других капралов в роте нет?
— Точно так, сэр. Должно было быть еще трое, но в роте не нашлось больше никого, кто соответствовал бы требованиям.
— Каким требованиям?
— Уметь читать и писать, сэр. И пройти экзамен, как полагается по уставу. Бобби вызвался сам, я уже был капралом, ну а Джима мы уговорили. — Капрал пожал плечами. — Может, теперь, когда нас отправили в действующую армию, лейтенант подберет на эту должность еще кого–нибудь.
Винтер кивнула:
— А что ты можешь сказать о лейтенанте?
— Ровным счетом ничего, сэр, — ответил Графф. — Я его в глаза не видел.
— Но…
— Его назначили перед самым отплытием, — пояснил капрал. — В пути офицеры, само собой, плыли на отдельном корабле. И он к нам до сих пор не заглядывал.
— Понятно, — сказала Винтер. — А сколько у нас всего людей?
В глазах Граффа мелькнула тревога.
— Сто двадцать человек, сэр, — проговорил он медленно и внятно, словно втолковывал азбучную истину слабоумному дурачку. — Ровно столько, сколько должно быть в роте.
Винтер подумала, не сказать ли ему, что ни в одной из старых рот Колониального полка не наберется больше восьмидесяти человек, а в некоторых и того меньше, — но решила, что не стоит. Вместо этого она обратилась к третьему капралу, который до сих пор не произнес ни слова:
— Капрал Фолсом, верно?
Здоровяк кивнул.
— Давно в армии?
Он помотал головой. Столкнувшись с таким непрошибаемым молчанием, Винтер оглянулась на Граффа в поисках поддержки. Тот пожал плечами.
— Джим не любитель болтать, — сказал он.
— Заметно.
