Вернулся Бобби, нырнув под откинутый полог, держа под мышкой пухлую кожаную папку. Тут же вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь, а затем вручил папку Винтер — с таким видом, точно это были священные дары. Винтер непонимающе воззрилась на него.
— Ежедневные донесения, сэр, — пояснил капрал. — Списки больных, состояние имущества роты, нарушения дисциплины. Я составлял их с тех пор, как мы покинули сборный пункт.
— Ясно. — Винтер приняла папку и постаралась изобразить улыбку. — Я обязательно их все просмотрю.
— Так точно, сэр! А когда подпишете, сэр, я передам их лейтенанту!
— Я должен все это подписать? Почему?
— Ежедневные донесения, сэр, вступают в силу только после подписи старшего сержанта. А вот счета, сэр. Их нужно будет просмотреть и сверить с донесениями.
— А ты разве не можешь заодно делать и это?
У Бобби глаза полезли на лоб.
— Сэр, капралам запрещено просматривать счета!
Винтер окинула папку таким взглядом, словно это была новая и чрезвычайно ядовитая разновидность скорпиона. В Колониальном полку, насколько она знала, не слишком утруждали себя возней с бумажными счетами. Говоря начистоту, вообще не утруждали, учитывая все обстоятельства, вечную нехватку довольствия и задолженности по жалованию — настолько внушительные, что в полку шутили: кабы с этих сумм можно было получать проценты, они все уже стали бы богаче короля. Что ж, похоже, отныне дела пойдут по–другому. Винтер позволила себе минутку тайного злорадства, представив, как Дэвис, неловко зажав в толстых пальцах карандаш, пыхтит над хитросплетениями счетной книги.
— Хорошо, — сказала она вслух. — Я этим займусь.
— Спасибо, сэр! И да, сэр, я передал ваш запрос интенданту!
— Отлично.
Все трое уставились на Винтер. Винтер уставилась на них. Спустя минуту Графф осторожно прокашлялся.
— Сэр, от нас сейчас еще что–нибудь нужно?
— Что? — Винтер покачала головой. — Ах да. Нет, капрал… капралы, на этом все. Благодарю вас. — Она помолчала, смутно чувствуя, что от нее ждут какого–то добавления. — Надеюсь, мы сработаемся.
Бобби вновь отдал честь, исполнительно трепеща всем телом, Графф кивнул, а Фолсом не сказал ничего.
13 мая 1208 года Милости Господней. Сто тринадцать человек в строю, шесть больных, один временно отстранен. Рядовой Габриэль Симс оштрафован на 1 б. 6 п. за потерю кепи (сдуло ветром в море). Рядовой Арктуро Д’Венн судим за нарушение гл.6 части 3 парагр. 26 устава «Поведение, способствующее возникновению беспорядков». Приговор: заключение, 2 дня. Рядовой Фальрад Инкер судим за нарушение гл.6 части 2 парагр. За устава «Чрезмерное пьянство». Приговор: наряд на тяжелые работы в распоряжении капитана Белсона, 1 день. 14 мая 1208 года Милости Господней. Сто четырнадцать человек в строю, четыре больных, два временно отстранены. Рядовой Джордж Таннер оштрафован на 4 п. за порчу гражданского имущества (корабельной веревки). Рядовой…
Винтер закрыла глаза и потерла тревожно занывшие виски. Почерк Бобби отнюдь не облегчал ей работу. В нем чувствовалась напряженная старательность ученика, над которым нависла учительская розга, но Бобби писал так убористо, что слова сливались в одну длинную цепочку. Вне всякого сомнения, капрал был движим искренним желанием сэкономить казенную бумагу.
Винтер разогнулась, отстраняясь от низенького стола, услышала, как в спине что–то хрустнуло, и окинула взглядом обескураживающе огромную стопку еще не разобранных бумаг. Усталость навалилась на нее удушливо–тяжелым одеялом — расплата за взвинченное состояние, в котором девушка пребывала после разговора с капитаном. Винтер заползла на койку и рухнула лицом в постельную скатку.
«А ведь это мог быть наилучший выход. — Она отогнала эту мысль, словно останавливаться на ней уже означало бы накликать беду. — Я бы как–нибудь справилась».
До сих пор ее тайна так и оставалась тайной. Притом звание сержанта дает определенные преимущества: личная палатка и обязательная дистанция между ней и рядовыми. Если стопка счетных книг — наихудшее, с чем придется иметь дело, то нельзя отрицать, что капитан Д’Ивуар оказал ей услугу.
Неизвестно пока, что за человек ротный лейтенант (Винтер уже успела позабыть его имя) и как он станет относиться к своему сержанту. Впрочем, кое–какие обнадеживающие признаки она уже приметила. Чем меньше времени лейтенант будет проводить в роте, тем лучше, — по крайней мере, так считала сама Винтер.
Впервые за много дней она позволила себе думать о будущем с иным чувством, кроме страха. Флот отправили в Хандар пару месяцев назад, руководствуясь докладами о силах мятежников, устаревшими еще на пару месяцев. Даже рядовые солдаты, такие как Бугай или Втык, понимают, как бессмысленно оставаться здесь, после того как искупители захватили Эш–Катарион. Форт Доблести — злая шутка, смертельно опасная ловушка, не более. Возможно, новому полковнику понадобится два–три дня на то, чтобы окончательно смириться с нынешней ситуацией, но очень скоро всех их погрузят на корабли и отправят домой.
Винтер понимала, что само путешествие продлится долго, очень долго, но, в конце концов, это лишь неудобство, которое придется перетерпеть, как и многие другие. А потом…
Колониальный полк получит какое–нибудь отвратительное назначение. В конце концов, он ведь в некотором роде — штрафная часть. Далеко от столицы, быть может на севере, — охранять королевских овец от грабительских набегов из Мурнска. В любом случае они окажутся на приличном расстоянии от миссис Уилмор и всякого другого, кто мог бы распознать в похожем на мальчика сержанте оборванку, которая некогда сбежала из ее владений.
Винтер закрыла глаза: «Положа руку на сердце, я уверена, что там обо мне все давно уже позабыли».
— Сержант!
Винтер вынырнула из сна, в котором ей привиделись громадные гулкие коридоры и неотступный взгляд зеленых глаз. На секунду девушке почудилось, будто она по–прежнему находится в «Тюрьме миссис Уилмор для девиц», а Хандар и все, что случилось с нею после побега, и есть настоящий сон.
— Сержант! Сержант Игернгласс!
Винтер открыла глаза.
Бобби со смущенным видом стоял у откинутого полога. Позади капрала темнели предвечерние сумерки, озаряемые лишь мерцающими отблесками лагерных костров. Винтер медленно села, чувствуя, что краснеет. Негромко кашлянула.
— Д-да, капрал? Что случилось?
— Извините, сэр, — сказал Бобби. — Я не хотел вас будить.
— Ничего страшного. — Винтер зевнула. — Просто день был долгий, только и всего.
— Это правда, сэр, долгий. Для всех нас, сэр. — Юноша поколебался. — Ужин будет снаружи, сэр. Может, вы захотите к нам присоединиться?
Пустой желудок
