– Блин! – проорал Итан рядом с Чизарой, подняв ноги. – Я это ощутил!
Но она смеялась, переполненная энергией и адреналином.
– Они никуда не могут попасть. По крайней мере специально!
– Случайная пуля – все равно пуля! – крикнул Итан.
– Что бы ты ни сотворила с пистолетами, это сработало, – сказала Клип. – Один из тех дядек разбирает свой пистолет.
– Но я не успела…
Ее оборвал хлопок стекла. Каскад крошечных ледяных кубиков обрушился на спину и кудряшки Чизары.
– Ого! – сказал Нэт. Машина на мгновение вильнула, затем выехала на середину шоссе и снова набрала скорость.
Продолжая смеяться, Чизара приподнялась и выглянула в заднее окно. Зелено-голубые кубики подпрыгивали по крышке багажника, влекомые вибрацией машины и ветром. Вертолеты и незадачливые маршалы уменьшились до размера игрушек в клубах дыма и пыли позади.
Но один человек в куртке стоял, все еще целясь. Она заметила проблеск его сердца…
– Пригнись. – Келси дернула за плечо Чизары, потянув обратно в укрытие.
Они услышали выстрел, но в седан ничего не попало. Они были слишком далеко и ехали слишком быстро для пистолетов и винтовок со сбитыми прицелами.
Итан, Чизара и Келси сели, стряхивая с себя осколки.
– Вот это они разозлились, – сказала Келси. – Им не понравилось, что их уделала кучка детишек!
– И теперь мы несемся по шоссе без заднего стекла, – добавила Клип. – Нужно срочно избавиться от этой машины.
– Давай только минутку передохнем, – попросил Нэт.
Клип уставилась на него.
– С каких это пор ты стал Дзен-боем?
Нэт только пожал плечами.
– А я не стал. Скоро ты получишь обратно меня настоящего.
Клип распахнула бардачок, достала папку и прижала ее к груди.
«Надеюсь, этот парень того стоит», – подумала Чизара. По мере того как слабел боевой азарт, нервная энергия тела угасала. Каждая клеточка вернулась на свое обычное место, наполненная по максимуму настороженной тревогой. Восторг постепенно таял, она снова почувствовала себя затравленной и затосковала по дому.
Здесь было всего два вертолета. А сколько их у правительства? Тысячи?
Федералы слишком умны, многочисленны и хорошо экипированы. Когда они настигнут зероев – всего лишь вопрос времени.
Но она была рада этой тяжести в животе. В анонимном мире Нэта она чувствовала себя не совсем человеком. Как будто сама стала вертолетом и зависла над реальностью, отрешенная, не несущая никакой ответственности за то, что сделала. Так мог бы чувствовать себя демон.
Машину наполнял горячий воздух пустыни, раздувая платье и волосы Чизары. Шоссе впереди было свободным. Как и широкое голубое небо, и дорога позади.
В ней пузырился смех, но не злодейский, который рождался, когда она крушила что-нибудь. А легкий, освобождающий, удивленный.
– Получается, что по существу мы выиграли, сдавшись? – спросила она. – Это так не похоже на тебя, Нэт.
Нэт провел рукой по короткой тюремной стрижке.
– Люди меняются.
Глава 16
Опускался золотой вечер. Все дневные звуки затихли: шепот моря по галечному пляжу, рев машин на шоссе, капе́ль с окутанных туманом дубов и кленов.
Тишина вокруг парня манила его глубже в лес. Он наконец-то добрался сюда, в последнее место, которое связывало его с миром. За его пределами был только покой, свобода от боли, от которой он бежал. Свобода от всего и всех. Последний шанс стать ничем.
Окончательное исчезновение.
Он заставил себя сначала развести костер. Огонь согреет это далекое, жалкое создание – его тело. Босые ноги болели в тех местах, которые еще не онемели от холода, и им очень понравилась идея с костром.
Костер был в центре внимания, когда он приходил сюда в прошлый раз с юношей, который какое-то время помнил его имя. Говорить с горящими головешками и искрами легче, чем глядя друг другу в лицо.
Он помнил, как тот юноша держался – внимательно и любознательно. Он часто улыбался? Или просто создавал впечатление улыбчивого?
Кемпинг закрыли на зиму, поэтому здесь никого не было. Только он наедине с глубокими воспоминаниями, которые всплывали, чтобы удержать его от превращения в Ничто.
Костер был маленьким и почти не дымил. Но он принес жизнь в сумрачный сырой лес. Сейчас он привязывал его к телу, к боли в отогревающихся ступнях. Но когда огонь погаснет, он тоже исчезнет.
Его друг сидел вот здесь, рядом с ним, возле этой же забетонированной ямы для костра. Он принес самое разное оборудование: клавиатуры, фотокамеры, ноутбук. Записывал все. Загружал в свои девайсы все их беседы, словно какой-то коллекционер, обнаруживший любопытный экземпляр. Говорил, что, как только придет домой, все распечатает и сотрет из девайсов. Обещание во имя доверия и секретности.
Паренек был благодарен за все те разговоры. Тогда он жаждал, чтобы его видели и узнавали. Той ночью он свернулся в спальном мешке умиротворенный и счастливый.
Он подкинул в костер еще ветку. Хотел ли он сейчас такого счастья?
Неважно, чего он хотел. На пути стояло то, что он натворил. Нечто холодное и неправильное.
В огне треснул уголек, и погребенные воспоминания заполнил грохот. Правая рука запульсировала болью. Костер больше не был костром – вместо него ничком лежал парень с развороченными выстрелами спиной и головой, напоминающими два ужасных огненных кратера. И это уже не исправить.
Тело на мгновение запаниковало, сердце заколотилось, мышцы напряглись. Он не отрывался от видения, пока оно опять не стало лишь костром – маленьким, жадным до дров, безвредным.
Пульс замедлился, и в нем зазвучал другой ритм. Двигатель автомобиля, который приближался по лесу к воротам. Неужели его вынудят уйти от тепла?
Он ждал у костра, его тело впитывало жар, пока могло.
Двигатель зазвучал ближе, проезжая одну за другой пустые площадки на извилистой дороге. Время пришло. Лес ждал, готовый принять его, поглотить полностью.
Парень поднялся и стал забрасывать костер землей.
Автомобиль был уже близко. Из него звучала музыка, разносясь среди папоротников, пней и деревьев. Он знал эту музыку. Из окна машины его окликнула девушка. Ее он тоже знал, и она его знала.
Он развернулся, бросился в туман и холод, в лес, который поглотит его полностью. Она опять позвала его дрожащим голосом: «Пожалуйста, будь здесь!» Но его не будет. Его не будет нигде. Он хочет быть ничем.
Фургон подъехал к площадке, его двери открылись. Парень поднырнул под деревья и начал пробираться дальше, позволяя себе уходить, удаляться от этой реальности. И реальность за его спиной таяла и ускользала, мир, который он когда-то знал и которому принадлежал. Впереди разверзлось темное ничто – там жили покой и пустота и, на самом дальнем краю, точка невозврата.
«Ничто!» – крикнула девушка в капающую тишину.
Это заставило его остановиться. Он вспомнил, что кто-то называл его так.
Мотор фургона замолчал.
«Ты уверен, что это то самое место?» – писклявый мужской голос.
«На сто процентов», – этот уставший голос принадлежал юноше из того лета. Он прямо здесь. Черт, он тоже помнит это место.
Парень бросился прочь через заросли папоротника,
