На лестнице раздались отцовские шаги. Мама вздохнула, глаза ее погасли – она словно вышла из транса.
Отец сел за стол, мама занялась завтраком. Он снова заговорил о либеральных профессорах, а мама размешивала тесто для оладий, периодически невнятно поддакивая.
Без Шона отцовский строительный бизнес рухнул. Я бросила работу у Рэнди, чтобы ухаживать за Шоном. Теперь мне нужны были деньги. И когда отец снова вернулся к своему металлолому, я последовала за ним.
Утро, когда я вернулась на свалку, выдалось морозным, почти как первое. Но свалка изменилась. Побитые машины по-прежнему громоздились кучами, но теперь они были не главным. Несколько лет назад энергетическая компания наняла отца, чтобы демонтировать сотни вышек. Металл отец мог оставить себе, и весь он оказался на нашей свалке – четыреста тысяч фунтов железа. Свалка была буквально завалена металлом.
Каждый день я просыпалась в шесть утра, чтобы позаниматься. Утром сосредоточиться было легче, а к вечеру я совершенно выматывалась на свалке. Хотя я все еще боялась гнева Господнего, но считала, что наверняка не сдам экзамен, так что волноваться Богу будет не из-за чего. А если вдруг я поступлю, в этом явно будет воля Божия.
Экзамен состоял из четырех разделов: математика, английский, физика и чтение. С математикой дело обстояло неплохо, хотя я еще многого не знала. С большинством вопросов практической части я справлялась, но делала это очень медленно. Мне нужно было вдвое, а то и втрое больше отведенного на экзамен времени. Мне не хватало базовых знаний грамматики, хотя я активно училась: начала с существительных и перешла к глаголам и деепричастиям. Физика оставалась для меня загадкой. Единственной научной книгой в моей жизни была детская книжка-раскраска. Из четырех разделов уверенно я чувствовала себя только в чтении.
Конкурс в университет Бригама Янга был большой. Мне нужно было набрать высокий балл – не меньше двадцати семи, а это означало, что я должна была войти в пятнадцать процентов лучших в своей группе. Мне было шестнадцать лет, я ни разу не сдавала экзаменов и лишь недавно начала хоть как-то систематически учиться. И все же я зарегистрировалась на экзамен. Мне казалось, что я бросаю кости – они взлетели в воздух и уже неподвластны моей воле. Бог решит мою судьбу.
Никакая судьба не сможет выдержать его и ее. Я могу навсегда остаться ребенком, а могу потерять отца.
Накануне экзамена я не спала. Я представляла себе всевозможные катастрофы и вся горела, как в лихорадке. В пять утра я поднялась, позавтракала и покатила за сорок миль в университет штата Юта. Меня провели в большой зал, где уже сидели тридцать человек. Все заняли свои места и положили карандаши на столы. Женщина средних лет раздала нам задания и странные розовые листы – я никогда таких не видела.
– Извините, – сказала я, получив свой лист, – а что это?
– Это лист для ответов. Здесь ты должна отметить свои ответы.
– А как?
– Точно так же, как и всегда.
Женщина явно разозлилась, ей показалось, что я над ней издеваюсь.
– Но я никогда такого не видела…
Она недоверчиво посмотрела на меня.
– Заполняй кружочек правильного ответа, – наконец сказала она. – Закрашивай его полностью. Понятно?
Экзамен начался. Никогда еще я не сидела целых четыре часа за столом в комнате, полной народу. Шум стоял невероятный, но казалось, слышу его одна я. Я никак не могла отвлечься от шороха переворачиваемых страниц и скрипа карандашей по бумаге.
Когда все кончилось, я считала, что провалила математику и наверняка физику. Ответы мои по разделу «физика» трудно было назвать даже предположениями – случайные кружочки на странном розовом листе.
Я поехала домой, чувствуя себя идиоткой. Не просто идиоткой, а смешной идиоткой. Я увидела других студентов. Они спокойно входили в комнату, занимали свои места и начинали писать ответы – они давно к этому привыкли. Как я могла подумать, что смогу войти в пятнадцать процентов лучших в этой группе?!
Это был их мир. Я потопталась на окраине и вернулась в свой.
Весна выдалась необычайно жаркой. Мы с Люком перетаскивали перекладины – железные балки, которые горизонтально тянулись вдоль крыши. Балки были тяжелыми, солнце палило нещадно. С носа капал пот. Люк снял рубашку и оторвал рукава, чтобы под одеждой гулял ветер. Я и мечтать не могла о столь радикальном решении. Но после двадцатой балки спина моя промокла насквозь. Я вытащила футболку из брюк, чтобы стало попрохладнее, и слегка подвернула рукава – всего на дюйм. Через несколько минут меня заметил отец. Он подошел и одернул рукава.
– Здесь тебе не публичный дом! – рявкнул он.
Я смотрела, как он уходит, и механически, словно не сознавая, что делаю, закатывала рукава снова. Отец вернулся через час. Увидев меня, он замер на месте, не понимая, что делать. Он отдал мне приказ, и я его не выполнила. Он постоял в неуверенности, потом подошел ко мне и резко одернул оба рукава. Не успел он сделать и десяти шагов, как я снова их закатала.
Я хотела подчиниться. Всей душой хотела. Но было так жарко, а ветерок так славно обдувал мои руки. Это же всего несколько дюймов. Я укутана с головы до ног. Тем вечером я полчаса выцарапывала черную грязь из ушей и носа. Я не чувствовала себя объектом желания или соблазна. Я была человеческим погрузчиком. Ну и кому какое дело до дюйма обнаженной кожи?
Я стала собирать свои чеки на случай, если понадобятся деньги на обучение. Отец это заметил и стал поручать мне небольшие покупки. После второй аварии мама решила купить страховку, и отец сказал, что я должна оплатить свою долю. Я это сделала. Потом он потребовал больше, за регистрацию.
– Эти правительственные выплаты пустят меня по миру, – сказал он, когда я отдавала ему деньги.
Этим отец удовлетворился, пока не пришли результаты экзамена. Я вернулась со свалки и обнаружила белый конверт. Я вскрыла его, выпачкав жирной грязью, и уставилась на свои баллы. Двадцать два. Сердце у меня заколотилось. Не двадцать семь, но все же некоторые возможности открывались. Может быть, я смогу поступить в университет Айдахо?
Я показала маме свои результаты, и она рассказала отцу. Он страшно разозлился, а потом стал орать, что мне пора съезжать.
– Если она достаточно взрослая, чтобы получать деньги за работу, значит, и аренду оплатит! – орал отец. – И может платить ее в другом месте.
Мама впервые начала с ним спорить, но через пару минут он ее убедил.
Я стояла на кухне,
