Решено, заявил президент. Вряд ли можно было обставить дело лучше, чем Розенстайн. Трамп отправил Коми короткое письмо, сообщив о том, что он «уволен и должен немедленно оставить свой пост».
На этот раз тактика затягивания дала обратный результат. Вместо того чтобы затянуть процесс, она ускорила его. Но Прибус знал, что меморандум Розенстайна никак не повлиял на решение об увольнении Коми. К моменту встречи президент уже все решил.
Бэннон был «на 100%» уверен, что увольнение Коми связано с недавним запросом финансовых документов у Джареда Кушнера. Все это чистой воды спекуляции, пожаловалась Иванка отцу на ФБР.
Проработав с президентом несколько месяцев, Прибус понял, что угрозы Трампа уволить кого-то не обязательно означали, что человек будет уволен. Прибус любил повторять: «Пока не похоронили — не умер».
Но с увольнением Коми все выглядело иначе: хотя Коми был почти мертв, земле его не предавали.
Трамп внимательно наблюдал 9 мая за реакцией телеканалов на новость об увольнении директора ФБР. Как и следовало ожидать, те подняли крик. Он сам подлил масла в огонь 11 мая, сказав в интервью Лестеру Холту из NBC, что собирался уволить Коми в любом случае, независимо от того, какие рекомендации дали бы заместитель генпрокурора Розенстайн и генпрокурор Сешнс. В длинном бессвязном ответе Трамп попытался объяснить одну из причин увольнения Коми: «Знаете, у меня всегда было чувство, что эту историю о Трампе и России они выдумали нарочно».
Ранее в письме к Коми Трамп заявил, что решение об увольнении было принято на основе меморандума Розенстайна, в котором директор ФБР был подвергнут резкой критике за серьезные ошибки, совершенные в ходе расследования дела Клинтон.
Вечером во вторник 16 мая Майкл Шмидт из New York Times опубликовал сенсационную статью. Оказалось, что Коми по собственному почину составлял служебные записки обо всех своих разговорах наедине с Трампом. Так, согласно записке Коми от 14 февраля, в ходе разговора в Овальном кабинете Трамп спросил у него о расследовании по Флинну. «Я надеюсь, ты сумеешь найти способ оставить это дело, оставить Флинна в покое. Он хороший парень. Надеюсь, ты сможешь замять ситуацию».
Трамп не отходил от телевизора. Тем же вечером аналитик CNN Дэвид Герген, опытный и авторитетный политолог, который был советником Ричарда Никсона и Билла Клинтона в период их импичмента, забил тревогу.
«Я думаю, что мы вошли в зону возможного импичмента, — заявил Герген. — На наших глазах институт президентства разваливается».
Портер видел, что упоминание импичмента вывело Трампа из себя. Он с гневом обрушился на Коми, обвинив его в том, что тот пытается повернуть ситуацию в свою пользу.
На следующий день, в среду 17 мая, Трамп находился в Овальном кабинете, когда ему сообщили, что Розенстайн назначил Роберта Мюллера, 12 лет занимавшего пост директора ФБР, спецпрокурором по расследованию российского вмешательства в президентские выборы и предполагаемых связей команды Трампа с Россией в ходе избирательной кампании.
Эта новость привела Трампа в бешенство. Следующий день, 18 мая, превратился в ад. Президент был не в силах сдержать эмоции и разражался неконтролируемыми вспышками гнева. Никто из приближенных никогда раньше не видел его в таком состоянии. Это было невыносимо. «Не знаю, как мы пережили этот день», — позже пожаловался Портер своему помощнику.
Обычно Трамп сидел за своим столом в Овальном кабинете или в президентской столовой. Но тот день он провел на ногах, взбудораженно бегая из комнаты в комнату.
Он следил за передачами на новостных телеканалах, без которых не мог обойтись. Он просмотрел двухчасовой новостной блок на Fox News, затем большую часть двухчасовых блоков на MSNBC и CNN, которые записал на телеприставку.
Стоило его помощникам — Прибусу, Бэннону, Кушнеру, Макгану, Кону, Хикс или Портеру — появиться в поле зрения, как он принимался изливать свой гнев. Почему они выбрали именно Мюллера? — спрашивал он. «Он был здесь, и я отказался назначить его главой ФБР, — рвал и метал Трамп. — Понятно, что он затаил зло и теперь хочет свести со мной счеты».
«Все на меня ополчились, — жаловался он. — Это несправедливо. А теперь все твердят об импичменте». Какие полномочия у спецпрокурора? — поинтересовался президент.
Спецпрокурор обладает практически неограниченными полномочиями по расследованию любых преступлений, сказал Портер. Возьмите Уотергейт, Иран-контрас и скандал вокруг Клинтона и Моники Левински.
«Значит, теперь есть такой человек, — с горечью констатировал Трамп, — который никому не подчиняется и может совать нос куда угодно, даже в то, что не относится к делу? Им понадобятся годы, чтобы разобраться в моей жизни и финансах».
Трамп не мог сосредоточиться ни на чем другом. Все встречи были отменены, работа остановилась.
Портер никогда не видел президента в таком смятении. Портер знал, что Трамп — нарциссист, смотрящий на мир только через призму собственного «я». Но эти вспышки ярости напомнили ему о том, что он читал о последних днях Никсона перед отставкой — как тот метался по кабинету, молился, разговаривал с портретами предыдущих президентов на стенах. Поведение президента явно отдавало паранойей.
«Они решили разделаться со мной, — твердил Трамп. — Это несправедливо. И незаконно. Как такое вообще возможно? Во всем виноват Сешнс. Все это обусловлено политическими соображениями. Род Розенстайн сам не знает, какого черта он творит. Он демократ. Он из Мэриленда».
Нервно шагая взад-вперед, Трамп продолжал: «Розенстайн был одним из тех людей, кто посоветовал мне уволить Коми и написал эту записку. Как он может курировать это расследование?»
У Боба Мюллера были такие конфликты интересов, из-за которых он не имел права вести расследование против Трампа. «Он был членом одного из моих гольф-клубов» — Trump National Golf Club в Стерлинге, Вирджиния, там возник спор по поводу взносов, и Мюллер отказался от членства. Наконец, в последнее время Мюллер работал в юридической фирме, которая представляла интересы зятя Трампа.
«Мне нанесли удар, — сказал Трамп. — Я должен ответить. Я должен сражаться, чтобы это была честная драка».
Весь день президент метался между телевизором в столовой и Овальным кабинетом, куда возвращался во взбешенном состоянии. Он не переставал задавать вопросы и негодовать из-за того, что потерял контроль над расследованием.
«Я
