– Думал, я должен быть на него похожим? – Бука кивнул на Завра. – В том-то и дело, что так меня давным-давно бы грохнули, да и дело с концом. Почему-то людей пугает именно то, что я – один из них. По крайней мере, так выгляжу. Даже на лицо не сильно уродлив, что здорово упростило бы мое опознание.
– На лицо ты красавчик, чего уж там, – хмыкнул Ржавый. Настроение его менялось с поразительной скоростью. – А есть тот, кто тебя может опознать? Ну, чтобы не оставалось ощущения, что ты водишь нас за нос?
– Зачем мне такой нелепый обман? Логично было бы наоборот, всеми силами все отрицать, а не лезть добровольно в петлю. Хотя, если вам нужно подтверждение… – Бука снова обратился к глубоко зарытой пыльной «картотеке памяти». – В Зоне можно встретить людей, которые меня знают в лицо. У Катка наверняка тоже есть такие знакомые. Странно, что меня не вычислили еще там, за Периметром… Но, скорее всего, просто не смогли предположить подобное.
– Да уж, такое предположить трудно, – кивнул Торчок.
– Ну, так что с моим планом, согласны? – подвел черту Бука.
– Надо посовещаться, – отрывисто произнес Удачник.
Все, кроме Клеща, отошли в сторону. Лапа пыталась избежать неприятного разговора, пронзительно глядя на Буку, но Ржавый чуть ли не силой втолкнул ее в общий круг.
«Вот они уже и совещаются отдельно от меня», – с отстраненной грустью подумалось Буке. А чего он еще ждал после своего неожиданного признания? Людей тянет к людям и отталкивает от нелюдей. Все естественно и логично.
От совещавшихся отделился Торчок, подошел ближе, осторожно привстал на колено рядом со зверем. Спросил:
– Можно погладить?
– Можно. Но только когда я рядом. Он все-таки не ручной, а я не укротитель. Я даже не знаю, каким образом воздействую на него. Но так у меня с детства: мутанты слушаются меня. Правда, не все и не всегда. Но это тот самый случай.
– А как ты вспомнил, что ты – Бука? – спросил Торчок.
– Я расскажу. По крайней мере, то, что смогу описать словами, и то, что может рассказать о себе человек в принципе. Точнее, тот, кто хотя бы отчасти считает себя человеком.
Продолжая поглаживать зверя, Торчок внимательно посмотрел на Буку. Оглянулся на продолжавших совещаться товарищей и тихо сказал:
– Тебе надо уходить. Ты часть Зоны, ее душа. Ни одна наша жизнь не стоит твоей. Поверь, я знаю.
Слова Торчка что-то задели в сердце Буки. Этот парень говорил искренне, и говорил почти правду. Он знал Зону лучше многих, а уж любил ее куда сильнее Буки, который как раз люто ненавидел то, что породило его. Проблема была в том, что Торчок не понимал природы этой ненависти – той, что заставила когда-то Буку бежать отсюда, начисто стерев о Зоне саму память. И лишь назойливая любовь гигантского чудовища своей силой смогла притянуть его обратно.
Единственное, что он хоть чуточку любил и ценил в Зоне, – это люди. Вот эти несчастные, напуганные люди, которые думали, что сейчас, посоветовавшись, смогут что-то решить.
– Я никуда не уйду, Торчок, – так же тихо ответил он. – Вокруг полно мутантов-убийц, смертельных аномалий, а главное – злобных людей с оружием, которым нечего терять и которые скоро поймут, что вы нашли того, кто нужен каждому из них.
– Но как они это поймут? – Сталкер пожал плечами.
– Скульптор, – сказал Бука. – Думаю, он все уже понял и теперь не упустит шанса, чтобы отомстить нам за срыв его планов. Если к нему пожалует Носорог с дружками, старикашка выложит на стол все карты, чтобы спасти свою шкуру. Такие дела, брат. Без меня вам не выбраться из Зоны.
– Послушай… – начал было Торчок.
Но к ним уже подходили остальные. Бледная девушка держалась в сторонке. Бука ощутил, как сжалось сердце: она ведь действительно переживает за того парня, который спас ее тогда в лесу и который ей так нравился. Появление того, кто называл себя Букой, по сути означало гибель Мальца, как бы странно это ни звучало. Да и он сам немного жалел того наивного и светлого человека, которым очень хотел стать, но так и не смог.
Вперед вышел Ржавый, что несколько удивило Буку. Он был уверен, что говорить станет более рассудительный и опытный Удачник.
– Послушай, Малец… Тьфу ты… – Рыжий смутился, сплюнул. – Язык не поворачивается называть тебя… Ну, ладно – Бука так Бука. Мы пойдем вместе. И вместе будем прорываться из Зоны. Если придется стрелять – будем стрелять. Но Катку тебя не выдадим, даже не беспокойся. И парни, вон, тоже со мной согласны, и Лапа – та так вообще… Ты, может, и мутант, и опасный, и все такое, но ты наш друг. Мы, мать его, кровь проливали вместе! – Ржавый несколько приободрился, даже кулаками стал размахивать, придавая своим словам вес. – Мы этим гадам покажем – пусть только встанут у нас на пути!
– Спасибо, дружище, – Бука смущенно улыбнулся, не ожидая такого поворота. – Но я уже все решил. Во-первых, мы можем сколько угодно бить себя пяткой в грудь, но против толпы отморозков с оружием нам не выстоять. Не забывайте – есть еще люди Катка, которые в состоянии прикончить всех вместе взятых. Я бы не сбрасывал со счетов другие угрозы, которые мы даже не можем представить, – просто потому, что это Зона…
– Какой же ты Бука, если боишься Зоны? – с горечью сказала Лапа. В ней продолжала клокотать обида.
– Ты разве не поняла еще? – с улыбкой ответил тот. – Я не за себя боюсь. Зона не мне опасна, она опасна вам. Да и мне – если я с вами. Я буду для вас небольшим преимуществом – не больше.
– А заодно – дополнительной угрозой, – добавил Удачник. – Ведь ты стал приманкой – как кровь в воде для акул. И все мы тут уже пропитаны этой кровью, за которой рванули наперегонки все окрестные акулы. – Удачник усмехнулся. – Так что пойдет с нами Бука или нет – горячие встречи нам обеспечены. И если он сам вызвался встать на нашу сторону – я только «за». Глупо отмахиваться от дополнительных шансов на выживание.
– Спасибо, что разрешили остаться в команде, – сказал Бука.
Хотелось, чтобы это прозвучало примирительно, но вышло довольно фальшиво. Разбитую чашку не склеить, и группу, некогда объединенную общей бедой и общей целью, тоже не создать заново – в ней появилось инородное тело.
Как заноза в пальце.
– Скоро опять стемнеет, – сказал Бука. – Давайте выбираться отсюда.
Действие всегда целебно – особенно когда рефлексии грозят разбродом и шатанием в умах. А совместное действие, направленное на общую цель, целебно вдвойне. Тем более когда эта цель – выжить.
Выбраться из Гнилого каньона оказалось непросто. Тут уж легко
