Прямоугольник света полз по полу, постепенно удлиняясь. Запястья уже болели, а веревка наотрез отказывалась растягиваться. Карпентер с утра не пил ничего, кроме какао, во рту и в горле пересохло. В комнате было жарко, и даже от незначительных усилий со лба градом катился пот, разъедал глаза. Мысли все время возвращались к Дейдре и Скипу. Вряд ли террористы причинят им вред. Об этом лучше не думать. Раз похитители так охотились за беглецами, значит, для радиограммы на Марс все еще нужны их голоса, и пока детям ничто не грозит. Но что будет потом?
Попытки освободить руки подстегивало отчаяние. Карпентер уже содрал кожу с запястий, но не обращал внимания на боль. Он все пытался себя ободрить. Дейдре всего лишь ребенок, Скип тоже. Даже террорист не переступит черту. До рукоприкладства пока явно не доходило. Скип бы рассказал. Но, может, еще рано, может, это в планах.
Недавно Кейт чуть не ударила Дейдре. Карпентера передернуло. Затем, он вспомнил, как смотрел на девочку Хью, и снова содрогнулся. Если кью засеяли Марс, почему не отделили зерна от плевел? Избавились бы от Флойда, и Фреда, и Кейт, и Хью. Чтоб они провалились, эти мифические сеятели!
Путы на запястьях еще немного ослабли, но недостаточно. Прямоугольник света дополз до дальней стены и начал карабкаться вверх. Карпентер прислушался к звукам в здании — ничего. Чем сейчас заняты террористы? Отправились на корабль? По словам Скипа, тот в полумиле к югу. Возможно, они уехали туда с детьми и шлют радиограммы на Марс. Если так, скоро нужда в ребятах исчезнет, и тогда…
Карпентер сосредоточился на запястьях, заставив остальные мысли умолкнуть. Толку сходить с ума от беспокойства — никакой пользы ни ему, ни детям. Прямоугольник света уже добрался до потолка и стал уменьшаться. Руки никак не освобождались из пут. Мучила жажда, в рот будто песка насыпали. Он продолжал крутить запястьями. Наконец прямоугольник света исчез. В комнате стало сумрачно.
Туда-сюда, туда-сюда. Сумерки сменила темнота. Карпентер все пытался освободить руки и уже натер их до крови. Внезапно с галереи донеслись звуки шагов. Под дверью появилась полоска желтого света. Затем дверь со щелчком распахнулась, и в комнату вошел кто-то с небольшим фонарем. Это была Кейт.
Она закрыла за собой дверь и поставила фонарь на пол. Таких Карпентер еще никогда не видел. Свет исходил от предмета, похожего на большое желтое яйцо. «Яйцо» лежало в гнезде из разноцветных проволок, к которому крепилась изящная металлическая рукоять. Комнату наполнил мягкий, теплый свет. Кейт села на пол напротив фонаря и положила ногу на ногу. Достала из нагрудного кармана пару толковушек и вставила в уши.
— Твой дружок и ты, откуда вы?
— С Земли будущего.
Она моргнула.
— Ну, то, что не с Марса, мы знаем, как и то, что на этой планете нет людей. Семь остальных планет вообще мертвые. Если ты и твой дружок из другого мира, то из другой звездной системы, а значит, прилетели со своим дурацким танком на корабле и где-то спрятали его. Как-то в это не верится. Ученые говорят, путешествия во времени возможны, так что, видать, ты и впрямь из будущего.
— Как вы поняли, что я не марсианин?
— Просто знаем, и все. Далеко твое будущее?
— Дальше не придумаешь.
— Зачем ты здесь?
— Голографирую этот период прошлого.
— Куда смотался твой дружок?
— Вы сами видели. Присоединился к цератопсам.
— У вас наверняка где-то база. Он туда подался?
— Когда я услышал шаги, то подумал, что наконец получу еду.
— Возможно, у тебя тут не один дружок. Если так, то мы хотим знать, где искать всех. И нам нужен ваш танк.
— Даже хлебная корочка помогла бы, да и от глотка вина я бы не отказался.
Кейт слегка подалась вперед. От мягкого света фонаря ее шрам стал не так заметен, но карие глаза превратились в бледно-оранжевые.
— Мы хотим ваш танк, и мы его получим.
— Меняю его на детишек.
— На что они тебе сдались?
— Они дети, и они беззащитные. На каких условиях вы возвращаете их Большому Марсу?
— Там никогда не получат детей, что бы ни сделали.
— Мальчику девять, девочке одиннадцать. Они виновны лишь в том, что родились богатыми. Если вам так уж приспичило наказать марсианскую верхушку за некие обиды или просто из ненависти — накажите, но потом верните ребят обратно.
Кейт ухмыльнулась во весь рот, так что даже шрам приподнялся.
— Да ты и сам часть верхушки, верно? В своем времени.
— Да нет. Там и знать обо мне не знают, и я ненавижу нашу верхушку точно так же, как и вы свою. Возможностей ее свергнуть у меня не больше вашего, но даже если бы я мог, то не стал бы, потому что ее место, скорее всего, займет другая, еще худшая.
— Это если не продумать как следует.
— Те, кто свергает элиты, не настолько грамотны, чтобы думать. Да и хотят такие люди лишь власти, которую якобы ненавидят.
— Из-за таких придурков, как ты, власти нами и правят.
— Казалось бы, захоти вы мой — наш — танк по-настоящему, давно бы разыскали со своих леталок, — меняя тему, сказал Карпентер.
— Ага, а твой дружок сиганул бы, как вчера, в прошлое.
И снова Карпентер понял, что имеет дело далеко не с тупицами. Террористы не только догадались, где он тогда спрятался с детьми, но и сообразили, как ускользнул.
— Ладно, по крайней мере, теперь ясно, почему ты так легко поверила, что я из будущего… и почему хочешь ящероход.
Кейт встала:
— На самом деле нам все равно, откуда ты. — Она подняла фонарь. — Днем ты получил маленькую передышку, потому что нам надо было подготовить следующее сообщение королевству. Сейчас у тебя еще одна, так как мы хотим, чтобы ты подумал, чем для тебя обернется нежелание расколоться. Утром я вернусь, и если ты не расскажешь, куда твой дружок увел танк, я выжгу девчонке глаза.
Дверь за женщиной защелкнулась, и комната погрузилась в могильный мрак, который казался еще чернее от ужаса перед угрозой Кейт и тошнотворной уверенности, что та не шутит. Ужас застилал глаза, даже когда они привыкли к темноте, и комнату стало видно в свете звезд.
Карпентер снова ожесточенно заработал над путами, пытаясь вытащить руки, которые уже кровоточили. Время шло незаметно, и он вздрогнул, когда к свету звезд добавился лунный. Надо спешить. Окно выходит на запад, а значит, луна уже миновала зенит.
В конечном счете кровь помогла, сыграв роль смазки. Правая рука выскользнула из веревки, и Карпентер поднял ее к глазам, словно видел впервые в жизни. Левая тоже была в крови и выглядела так же непривычно.
Он развязал «тещины» узлы, которые понаделал Фред — удивительно, как они вообще держали. На веревке, которой Кейт связывала ноги, то же
