— Ты живешь там одна? — спрашиваю я.
— Сейчас — да. Завтра я возвращаюсь туда.
«Не алмазная ли это гора Фицджеральда?»[5] — спрашиваю я себя. Я часто вспоминаю Фицджеральда. На корабле была библиотека, и на обратном пути в свободное от ухода за Уитерсом время я читал. Однако я уверен, что под горой Вереники скрыт не огромный алмаз, под ней только уголь, что с точки зрения химии одно и то же.
— Я приеду послезавтра, — говорю я.
Она наклоняется, целует меня в щеку и говорит «пока». Теперь я почти уверен, что это другая Вселенная. Будь я в своей, она пригласила бы меня на чашку кофе, а потом в постель. Да, это другая Вселенная, усыпанная цветами, и главный среди них — подсолнух.
Не помню как, но я возвращаюсь в дешевую гостиницу, где живу со своими воспоминаниями.
Представьте, как это могло произойти. Две Вселенные, расположенные на небольшом расстоянии друг от друга, очень похожие одна на другую, за исключением мелочей, соединяются между собой посредством моста Эйнштейна-Розена. Временное искажение континуума приводит к образованию кротовой норы. В каждой из Вселенных соответствующее НАСА решает осуществить пилотируемый облет соответствующей черной дыры. В каждой из Вселенных пилотируемый корабль слишком близко подходит к объекту исследования, и его утягивает за горизонт событий. Затем по мосту Эйнштейна-Розена эти корабли попадают в соседние Вселенные. В результате я оказался во Вселенной другого «я», а он — в моей.
Да, именно так все и могло произойти.
Я еду к горе девушки-подсолнуха. Ее замок на самой вершине. Я еду сквозь густой лес. Дорога ведет все выше и выше. На середине склона начинается подъездная аллея замка, такая же широкая, как и дорога. Деревья по бокам стоят ровными рядами. Молодая листва — бледно-зеленая в утреннем свете. Дикие вишни, оставленные нетронутыми, все в цвету. Словно нарядные школьницы, ждущие на обочине автобус.
Все вверх и вверх лечу я на арендованном автомобиле, и гора напоминает мне одно из зданий Фицджеральда, которое увидел протрезвевший однажды пьяница из его рассказа. Но она гораздо, гораздо выше здания, и в своем весеннем великолепии — настоящая услада для глаз. Все вверх и вверх лечу я, пока, наконец, не появляются ворота замка. Они открываются, и я попадаю в страну лужаек, садиков, живых изгородей и прудов. Передо мной вздымается в голубое небо огромное здание. На ступеньках портика цветет девушка-подсолнух.
После полудня мы прогуливаемся. Наш путь вьется среди кустов, постриженных в форме диких зверей, сквозь решетчатые туннели под виноградной лозой, по тропинкам между висячих цветников, похожих на сады Семирамиды.
— Мой отец хочет познакомиться с тобой, — говорит она.
— Я думал, ты здесь одна.
— Сейчас да, но вчера вечером я созванивалась с ним. Он в Испании и вернется к концу дня.
— Что он делает?
— Деньги, — смеется она.
— А твоя мать? Она не живет здесь?
— Она занята выставкой в Париже.
— А она не хочет познакомиться со мной?
— Она о тебе еще не знает. Я звонила только отцу.
Я показываю на далекую черную гору.
— Мой дед помогал чернить ее.
— Углекоп?
— Он говорил, что однажды встретил дьявола в шахте.
— И что сказал дьявол?
— Только рассмеялся. Но это в другой Вселенной, в которой я жил раньше.
— Ты все еще уверен, что прошел сквозь черную дыру?
— Да. Теперь я уверен. Вчера вечером я заходил в бар, и барменша поблагодарила меня, когда я рассчитался.
— Этого не случалось во Вселенной Номер Один?
— Никогда. Обе Вселенные не сильно отличаются друг от друга, но есть исключения. Например, ты.
— В другой Вселенной меня нет?
— В другой Вселенной все девушки — свиньи.
Ее отец — высокомерный мужчина. Он входит в дом, как Сарданапал. Седые волосы собраны сзади в хвост. Лоб и челюсть будто высечены из мрамора. Его королевское одеяние — темно-серый костюм, за который он заплатил больше, чем мой отец зарабатывал за год, а дед — за два. Но он демократичен. Пожимает мне руку, как будто слеплен из того же теста, что и я. Леонард Ламарк. Финансы. Уголь.
Уголь добывал мой дед и мой отец.
Ламарк не добывает уголь, он его транспортирует. Уголь теперь вместо нефти. Ламарк доставляет его огромными вертолетами на завод синтетического топлива. Он угольный Онассис.
— Я поддерживаю тепло в домах людей, — говорит он мне за ужином.
Какой из подносов предназначен мне? Я теряюсь. Фазан? Возможно. Я не решаюсь спросить. Обеденный зал здесь больше, чем дом, в котором я вырос.
— Как выглядит черная дыра? — интересуется Ламарк.
— Как вход в шахту.
— Вы видели сингулярность?
— К сожалению, нет. Когда нас подхватил прилив гравитации, я потерял ясность восприятия.
— Он считает, что прошел через дыру в другую Вселенную, — сообщает Вереника.
Ламарк улыбается:
— Но вас собирали в полет в этой Вселенной.
— Экспедицию могли организовать и в другой Вселенной.
— Согласен. Но я считал, что черные дыры соединяются с белыми.
— Это только теоретически.
— Ну и как, наша Вселенная похожа на ту, из которой вы прибыли?
— В общем и целом — да. Но есть различия.
— Различия, которые могли возникнуть во время вашего долгого — по земным меркам очень долгого — путешествия?
— Вполне возможно, но я так не думаю.
— Вы все еще на службе, капитан?
— Нет, я на пенсии. Полет к черной дыре обеспечил необходимый стаж службы.
— Тогда у меня предложение. Мне нужен рассудительный, здравомыслящий человек в мой диспетчерский центр.
— Право, не знаю, — говорю я.
— Двести тысяч в год. Приступите когда вам удобно.
— Право, не знаю, — повторяю я.
— Для вас это хорошая возможность. Не буду отрицать, для меня тоже. Так сказать, услуга за услугу. Средства массовой информации подхватят эту новость. Исследователь черной дыры на службе у Восточной угольной компании.
— Я самым серьезным образом обдумаю ваше предложение, — обещаю я.
Я покидаю гору, все еще чувствуя на губах поцелуй девушки-подсолнуха. Это поистине гора Фицджеральда, но я не позволю богатеям пустить меня под откос, как они пустили его.
В моем списке есть важное дело. Я должен навестить родню. Просто приехать и поздороваться. Это меньшее, что я могу для них сделать. Они живут возле шахты, где мой дед встретил дьявола. Шахта давно не работает.
Родители сильно постарели. Их вид тревожит меня. Отец выглядит как дед. Мать еле ходит на высохших ногах. Братишка годится мне в отцы. Дом, в котором я вырос, тоже обветшал. Он требует покраски, пол на заднем крыльце провалился, на крыше не хватает черепицы. Все это я могу починить. Но как вернуть отцу его годы, а матери здоровые ноги?
Моя прежняя любовь давно замужем, у нее семеро детей, и старший сын ростом выше меня. Когда я улетал, мы понимали, что ей нет смысла меня ждать. Она вышла за моего лучшего друга, который сейчас выглядит как старик.
Я не рассказываю никому, что прошел сквозь черную дыру. Вряд
