Найдутся ли в интернете сайты, выполняющие сегодня ту же задачу? Можно возразить, что La fiera letteraria – единственное еженедельное издание о литературе и искусстве, которое в те годы молодой человек мог купить в газетном киоске, а в интернете можно найти десять тысяч аналогичных сайтов – значит, и в данном случае мы сталкиваемся с драматической невозможностью выбора. Однако я помню, что и в мое время ходили (бесплатные) журнальчики для поэтов, которые печатались в них за деньги. Тем не менее я как-то сумел понять (интуитивно или прислушавшись к чужим советам), что La fiera letteraria заслуживает доверия, а макулатурные журналы – не очень. То же самое может произойти с поэзией в интернете. Раз правы те, кто указывает на существование фестивалей и журналов, предполагается, что серьезный поэт и серьезный читатель поэзии получат надежные ориентиры, как найти действительно хорошие сайты.
А все остальные? «Деревенские дурачки» и маньяки, живущие в интернете, не отрывающиеся от компьютера и знать не знающие о существовании журналов и фестивалей? Пусть себе сгинут, как всегда бывало и до эры интернета, когда отряды поэтических леммингов, подверженных стадному чувству, попадали в объятия vanity press[126] и рекламирующихся в газетенках липовых премий, вливались в ряды подпольной армии литераторов, печатающихся за свой счет и живущих в мире, параллельном миру «официальной» литературы: они не замечают ее, а она не замечает их. С тем преимуществом, что, публикуясь в интернет-самиздате, плохие поэты не кормят шакалов поэзии. А поскольку Господь бесконечно добр, не исключено, что и в этом адском болоте распустится настоящий цветок.
2006Зачем нужен учитель?
В потоке статей о хамстве в школе я прочитал об одном случае, который бы не отнес к хамству (скорее к проявлению дерзости), тем не менее эта дерзость о многом говорит. В статье рассказывалось об ученике, который, провоцируя учителя, спросил: «Простите, а вы-то зачем нужны в эпоху интернета?»
Ученик сказал полуправду, которую, между прочим, уже лет двадцать повторяют сами учителя, то есть то, что раньше задачей школы было обучать, а главное – передавать знания: от всяких таблиц, которые заучивают в начальной школе, до сведений о столице Мадагаскара в средней школе и дате начала Тридцатилетней войны в лицее. С приходом даже не интернета, а телевидения и радио, а возможно, еще раньше – с приходом кино большинство этих знаний ребята стали получать за пределами школы.
Когда мой отец был маленьким, он не знал, что Хиросима находится в Японии и что существует Гуадалканал[127], у него были весьма смутные представления о Дрездене, а Индию он знал по книжкам Сальгари[128]. Я с военных времен узнавал все это по радио и по картам, которые печатали в газетах. Мои дети видели по телевизору норвежские фьорды, пустыню Гоби, видели, как пчелы опыляют цветы и каким был тираннозавр рекс. Сегодняшние ребята знают всё про озон, коал, Ирак и Афганистан. Возможно, они не сумеют ясно объяснить, что такое стволовые клетки, но они о них слышали, а в мое время нам о них не рассказывала даже учительница естествознания. Ну и зачем же сегодня учителя?
Как я говорил, ученик сказал полуправду: прежде всего учитель должен не только информировать ученика, но и формировать его личность. Хороший класс является таковым не потому, что в нем заучивают кучу дат, а потому, что в нем ведется постоянный диалог, сопоставляются мнения, обсуждается то, что ученики узнают в школе и что происходит за ее стенами. Конечно, о событиях в Ираке нам расскажут по телевидению, но почему со времен Месопотамии подобные события происходят в Ираке, а не в Гренландии, объяснят только в школе. А если кто-нибудь возразит, что иногда нам это растолковывают умные люди в вечернем ток-шоу Бруно Веспы[129], стоит обсудить в школе это ток-шоу.
Средства массовой информации нам много чего рассказывают, они даже навязывают нам определенные системы ценностей, но нужно уметь обсуждать в школе, как их нам навязывают, оценивать тон беседы, силу аргументации в печати и на телевидении. Кроме того, сведения, которые мы получаем из средств массовой информации, неплохо бы проверять: кто, как не учитель, исправит неправильное произношение английских слов, которому каждый может научиться, смотря телевизор?
Ученик, заявивший учителю, что тот ему больше не нужен, потому что теперь радио и телевидение объяснят ему, где находится Томбукту[130] и что известно о холодном ядерном синтезе, не имел в виду, что в наши дни учителя могут подменить, скажем так, непринужденные беседы, которые каждый день без какого-либо порядка ведут в разных средствах массовой информации, – то, что мы много знаем об Ираке и мало о Сирии, зависит от доброй или злой воли Буша. Ученик имел в виду, что сегодня есть интернет, Великая мать всех энциклопедий, где можно прочитать о Сирии, о холодном ядерном синтезе, о Тридцатилетней войне и о бесконечной дискуссии о наибольшем нечетном числе. Он имел в виду, что сведения, которые предоставляет ему интернет, куда обширнее и порой глубже того, чем располагает учитель. При этом он забыл об одной важной вещи: интернет расскажет ему почти все, кроме одного – как искать, отфильтровывать, отбирать, принимать или отбрасывать эти сведения.
Накапливать новую информацию способен каждый: для этого достаточно иметь хорошую память. А вот решить, что стоит запоминать, а что нет, – тонкое искусство. В этом разница между тем, кто получил полное образование (пусть даже учился плохо), и самоучкой (даже самым гениальным).
Беда в том, что и преподаватель оказывается неспособен научить искусству отбора, по крайней мере не во всех отраслях знания. Но он хотя бы знает, что должен это уметь. Если он неспособен дать точные указания, как отбирать информацию, он может дать пример, как всякий раз сравнивать и оценивать то, что подбрасывает интернет. Наконец, он может каждый день показывать, как систематизировать то, что интернет выдает в виде списка:
