Веселье закончилось внезапно. Стоило нам въехать в ворота дома, как что-то изменилось. Что именно, мы поняли не сразу. Адам медленно протянул руку и выключил музыку, вышел из авто и вдруг опустил взгляд. Еще миг, и некромант встал на одно колено, приложив руку к земле, и замер, прикрыв глаза. Я не тревожила его, с нарастающим страхом наблюдая за скупыми движениями. Только внутри было чувство странной пустоты, и шло оно от дома. Повинуясь инстинктам, я привстала и обвела территорию вокруг пристальным взглядом, скользнув им по одному из работников. А потом уставилась на старое покосившееся дерево в саду, которых было множество. Рядом с ним стояло ведро, полное красно-зеленых яблок. И дальше еще одно, и еще…
По телу пробежал холодок, а губы сковало от ужаса.
— Здесь был чужак. — Вскочив на ноги, Боннер посмотрел на меня и сразу понял, что что-то не так. — Кэти?
— Я… — Не в силах озвучить мысль, указала дрожащим пальцем в направлении сада. — Мое видение, Адам. Яблоки, помнишь? Он был здесь.
Боннер зарычал. Сжав кулаки, покрутил головой, разминая шею, и перевел взгляд наверх, туда, где были его комнаты. Окна спальни выходили на другую сторону, а в видении я смотрела вниз именно оттуда. Значит, нужно было проверить, чтобы знать наверняка.
— Сиди здесь, — велел Адам, рванув к дому.
Я кивнула, даже не пытаясь выйти. Осознание того, что чужаком явно был мой муж, накрыло вязкой паутиной, сковав руки и ноги. А в голове снова всплыла картина, где Поук задирает голову вверх и улыбается. Сначала с недоверием, а потом — искренне радуясь. Кого же он увидел и с чего был так счастлив?
«Донна», — посетила меня догадка. Нарушив все запреты Адама, она могла войти в его комнаты. Из чистого упрямства. И она же могла впустить Поука в дом, подчинившись его влиянию. Защита не сработала бы, ведь гость вошел по приглашению хозяйки.
Сжав виски ледяными пальцами, я уставилась на дверь дома как зачарованная и так и сидела, гипнотизируя ее в ожидании Адама.
Он вышел, когда, казалось, прошла целая жизнь. И был непривычно бледен. Собранный, злой, сосредоточенный, некромант подошел к одному из мужчин, что разбирал привезенные для ремонта доски, и громко спросил:
— Когда уехала Донна?
— Часа три назад, — недоуменно ответил рабочий, вздрагивая от неожиданности.
— С кем?!
— Одна она была…
— А потом? Кто-то приезжал потом?
— Так девочка. — Рабочий повернулся ко мне и показал пальцем куда-то в сторону. — Дочка Донны. На велосипеде приехала. Вон на том. Ее встретил отец, и они…
— Кто? Кто встретил?! — На Адама стало страшно смотреть. По его лицу от шеи к вискам ползли черные полосы-змеи, извиваясь и словно исполняя некий, только им известный танец.
— С отцом, — тихо повторил мужчина, пятясь к пикапу, нагруженному досками. — Они еще поспорили немного, а потом уехали.
— Когда это было? — Тихий рокочущий голос Адама пугал даже сильнее внешнего вида.
— Да вот, меньше часа… Он вам и письмо оставил. Сейчас… Вларт! Вларт!!! — Из окна кухни показалась лохматая голова другого мужика. — Вот у него оно. Вларт, отдай письмо.
— О! Приехали? А вам тут…
Договорить рабочий не успел. Боннер преодолел расстояние между ними в считаные секунды и протянул руку:
— Давай! Бегом!!!
Прошло не больше минуты, а все рабочие как по команде высыпали на улицу. Кто-то смотрел в небо, кто-то кивал на Боннера, другие стояли с округлившимися от страха глазами. Сначала я не поняла, что происходит, а потом заметила — все в округе стихло. На чистое небо стали набегать черные тучи, где-то рядом громыхнуло, вдали сверкнуло сразу несколько молний. Работники бросились к пикапу, спешно накрывая брезентом доски, что еще не успели перенести в дом. Дождь хлынул внезапно, обжигая холодом. А я все сидела в открытом авто и смотрела на Адама, вокруг которого клубилась тьма, расползаясь в стороны.
Когда он наконец поднял взгляд, мужчины решили закончить работу позже, судя по их лицам — в следующей жизни. Набившись в авто, они уехали не попрощавшись. А я, стоило им проехать мимо, отмерла. Выбежала из машины и поспешила к дому, чувствуя, как дрожу всем телом не то от холода, не то от ужаса. И Адама попробовала увести с собой. Он даже поддался на мои уговоры. Только стоило переступить порог, отпустил мою руку, сел на пол и обхватил голову руками, бросив записку рядом.
Я не хотела ее читать. Все мое существо противилось тому, чтобы глубже влезать в то, что сейчас происходило. Но разве был у меня выбор?
Строчки плясали, расплывались перед глазами. Уже не от дождя, от моих слез.
«Мари уехала со мной, а у тебя моя жена и украденные ею вещи. Я жду Кэтрин вечером в доме, адрес которого ты знаешь. Одну, без любовника. Это дело только нашей семьи».
Вот и все. Перечитав записку несколько раз, я вдруг поняла, что даже здесь Роджер проявил осторожность. Ни слова об артефактах или похищении девочки… Меня затрясло сильнее.
Поук нашел слабое место Боннера. Шантажировал его своей собственной дочерью, не изменяя своей гадской натуре даже в этом. А бедная девочка сама приехала в дом, не догадываясь, какие ужасы ее могут ждать. Потому что никто и никогда ей не рассказывал про отца.
— Стэфани Кирк, — хрипло проговорил Адам, не поднимая головы. — Она была в «Гнезде», чтобы передать Мари весточку. От папы. Представляешь, как мелкая была счастлива? Всегда считала, что ему на нее плевать, а тут такая радость: объявился и жаждет увидеться.
— Стэф не могла. — Я прижала письмо к себе, посмотрела на то, как льет дождь за дверью, и всхлипнула. — Она никогда не стала бы так поступать.
— Стала. И уверяла, что он не причинит Мари зла. Но ты не понимала, о чем эта стерва толкует. Как и я. — Он резко вскинул голову, и я отшатнулась, увидев его окаменевшее лицо. В глазах плещется тьма. Кожа испещрена замысловатыми линиями. Щеки, лоб, скулы… — В дом он не смог войти, — продолжал говорить Боннер, даже не замечая моего ужаса. —
