Ну и, до кучи, Алекс посчитал необходимым «вычистить» любые упоминания о ядерном оружии. Да и вообще о любых ядерных технологиях. Рано об этом ещё было говорить, рано…
Кроме того, «на сторону» удалось скинуть и «флотские вопросы», разобраться с которыми Алекс посчитал делом чести. Он же так много ими занимался в прошлый раз – и такой облом…
Вариант подвернулся, считай, случайно. Алекс тогда только прилетел в Питер и как раз ехал в такси из Пулково в забронированный отель, который располагался на Пироговской набережной. Его первый, неудачный, интернет-проект в тот момент как раз был в самом разгаре. Так что, сев в машину, он расположился на заднем сиденье и почти всю дорогу провел, уткнувшись в экран планшета и пытаясь разобраться в той мути, которую ему валом слали в обмен на очередные двести списанных с его счёта швейцарских франков… И вот как раз в тот момент, когда таксист уже заворачивал с набережной Невы на набережную Малой Невки, одуревший от разгребания мути Алекс оторвал взгляд от экрана планшета и посмотрел в окно. После чего завис на несколько секунд.
– А-а-а… где «Аврора»? – придушенно выдавил он из себя, когда незнакомый силуэт куда более крупного корабля, увенчанного двумя трехорудийными башнями с пушками явно куда более крупного, чем «авроровские», калибра, после того как такси свернуло к отелю, скрылся за углом дома.
– Да её ж ещё в войну раздолбали! – удивился в ответ водитель. – Сам Гитлер распорядился. Больше двадцати бомберов тогда фрицы при налёте потеряли, но утопили. На боевых кораблях-то и в порту или, там, на вокзалах зенитная оборона очень мощной была, так что они туда уже с очень большой осторожностью совались, предпочитая по городу работать. А на «Авроре» даже сраной зенитки не было. Вот они и решили хоть такой корабль утопить. Ну, тогда ещё немецкий ас Рудель погиб. Не слышали? – а после паузы добавил: – Да и не здесь она тогда стояла.
На следующий день Алекс прямо с утречка отодвинул все свои дела и отправился на, как это выяснилось из местного варианта Интернета, «мемориальный корабль-музей тяжелый крейсер «Василий Чапаев». Уж очень ему хотелось, так сказать, «вживую пощупать» то, что до сего момента он видел только в чертежах.
Тяжелый крейсер впечатлял. Алекс с удовольствием прочитал на входном стенде, что он был почти на две тысячи тонн тяжелее немецкого прототипа и отличался от него не только двигательной установкой, но и средней, а вернее, универсальной артиллерией. Вместо восьми сто пятидесяти миллиметровок и трёх зенитных спарок калибром, на разных образцах, от восьмидесяти восьми до ста пяти миллиметров, на этом варианте крейсеров типа «Чапаев» стояло семь универсальных спарок калибра сто тридцать миллиметров, базой для которых послужили американские флотские зенитки 5'/25 mark 10 разработки тысяча девятьсот двадцать шестого года, самым большим усовершенствованием которых стало удлинение ствола до тридцати семи калибров. Впрочем, нет, не совсем так… Судя по тому, что Алекс успел почитать за вечер, усовершенствовать там пришлось много чего, потому что изначально орудие оказалось весьма капризным. Впрочем, возможно, это было вызвано недостаточной освоенностью первоначального этапа производства или, возможно, общим технологическим отставанием советской промышленности. Но потом с этим справились. Так что впоследствии орудие по итогам его боевого применения оценивалось как весьма удачное и надежное… И вот ведь интересно – американцы свою самую знаменитую универсалку 5’/38 mark 12 разработали на базе неуниверсального 5’/51 орудия, сделав его ствол как бы средним по длине между неуниверсальным и вот этим самым 5’/25 зенитным орудиями, и советские конструкторы пошли, считай, тем же путем, просто приняв за основу «зенитку»…
Алекс бродил по кораблю почти три часа и, похоже, изрядно намозолил глаза окружающим. Потому что одна из девчушек, одетых в морскую форму, которые здесь присутствовали практически в каждом отсеке, вследствие того, что кроме своего музейного статуса корабль ещё и служил учебной базой нахимовского училища, не выдержала и спросила:
– Может, вам что-нибудь показать?
– Показать? – Алекс, погруженный в свои мысли, окинул задумчивым взглядом стройную девичью фигурку со вполне себе развитыми женскими вторичными половыми признаками, после чего, так и не выплыв окончательно из собственных размышлений, задумчиво заговорил: – Хм-м-м… а знаете, я бы не отказался от индивидуальной экскурсии. Эксклюзивной. Для меня одного. Я готов за неё хорошо заплатить. Но она должна быть… э-э-э… не совсем стандартной.
– Что?!! – девчушка мгновенно густо покраснела и возмущенно вскинулась. А до Алекса внезапно дошло, что именно он сейчас сказал и как именно его поняли. Поэтому он поспешно вскинул руки и торопливо заговорил:
– Девушка, вы не так поняли! Дело в том, что я бы хотел получить экскурсию не столько по боевому и, так сказать, жизненному пути этого корабля, сколько по истории его создания, трудностях, с которыми пришлось столкнуться тем, кто его построил, выявленным недостаткам конструкции, каким образом и с помощью какой модернизации их удалось устранить. И ничего более…
Справиться с возмущением девушке удалось не сразу. Так что она ещё с минуту сверлила «посетителя» недоверчивым взглядом, после чего буркнула:
– Это вам надо к Надежде Гавриловне…
Надежда Гавриловна обнаружилась за дверью, украшенной табличкой «Директор экспозиции». Девчушка довела его до двери, боднула недовольным взглядом и, бросив:
– Ждите, – исчезла внутри.
Под светлые очи «директора экспозиции» парня допустили только через десять минут. Надежда Гавриловна оказалась женщиной возрастом немного за пятьдесят, но при этом весьма ухоженной и с умным взглядом. Выслушав Алекса, она задумалась, после чего несколько нерешительно произнесла:
– Вообще-то подобных экскурсий мы не проводим. Да и всю подобную информацию в рамках одной экскурсии не охватить. Крейсер за время своей службы прошел четыре модернизации, а кроме того, ещё и дважды ремонтировался после серьезных боевых повреждений. И во время ремонтов он
