– Ладно, нам до этого ещё дожить надо и страну не просрать. И ты там пока всё равно аппетиты поумерь, – оборвал рассказы о будущем хозяин кабинета и ещё раз уточнил: – Значит, ты пока полностью занят?
– Да, – кивнул Фрунзе. – Триандафилову уставы отдавать нельзя. Сразу столько вопросов возникнет. Это не общие рассуждения без указания источников, составленные в виде этакого кабинетного исследования с пространными предположениями о тактике и стратегии будущей войны, которые у него сейчас имеются, а конкретный документ, рассчитанный под определенные штатную численность и набор вооружений, большей части которых у нас ещё даже в проектах нет. Так что мне придется сначала изучить их самому, а потом уже понять, как формулировать задачи, чтобы и не засветиться, как говорит «наш дорогой друг», и все двигалось в нужном направлении. Причём не только в области разработки новых уставов… Ну и по другим материалам разбираться тоже много.
– Хорошо. Тогда я тебя ближайшие полгода не трогаю. Но затем и ты начнешь изучать всё вот это, – Сталин положил ладонь на папки. – Чтобы к моменту открытия портала мы смогли сформулировать для «нашего дорогого друга» внятные и подробные вопросы. И будьте внимательны, ищите всякие зацепки. Я больше не желаю получать сюрпризы типа взявшихся неизвестно откуда всяких «сталинских репрессий» с объяснениями в виде невинно хлопающих глазок и фраз: «Так вы ж не спрашивали!»
– Понятно, – Фрунзе согласно кивнул головой, потом задумался и, минуту поколебавшись, спросил: – Коба, а ты не против, если я «нашего дорогого друга» на совещание по авиации затяну?
– А зачем он тебе там? Он же не летчик и не авиаконструктор? – удивился Киров.
– Да-а-а… бывает, у него даже в обычном разговоре проскакивает временами что-нибудь такое необычное, но полезное. Я ещё в прошлый раз это заметил. Например, как ты думаешь, откуда у нас взялось понятие «жизненного цикла изделия»?
– Неужто от него? – не поверил Киров. – Очевидная ж вещь!
– Очевидная-то очевидная, а вот пока он не сказал, никто не додумался. А ведь какое влияние на планирование оказала.
– Это да, – согласился Киров, – я читал статистику. После «перешивки» принципов планирования с учётом затрат по поддержанию работоспособности техники и оборудования на весь период жизненного цикла простои уже даже за прошедший год удалось сократить не менее чем на десять процентов. За счет увеличения производства запчастей и расходных материалов. И хотя выход готовой продукции вследствие переориентирования производства на увеличение объемов выпуска запчастей и расходников несколько уменьшился, суммарный рост производительности труда на условную единицу техники и оборудования с лихвой перекрыл все потери. А предварительные расчёты, которые сделал Леонтьев[119] на будущую пятилетку, вообще фантастические цифры дают…
– Вот это я и имел в виду, когда говорил, что пользы от «нашего дорогого друга» больше, чем от десятка самых знаменитых академиков, – усмехнулся Сталин, после чего повернулся к Фрунзе. – Хорошо, зови…
Тот же, кто послужил поводом к столь жаркому обсуждению, в этот момент как раз входил в дом, в котором проживала его семья. Графиню фон Даннерсберг с сыном по местным меркам устроили с размахом, выделив для проживания целый отдельный особнячок на Садово-Кудринской. Алекс смутно помнил, что в этом здании в будущем располагался чей-то музей, то ли Пушкина, то ли Толстого, то ли Чехова, но, похоже, музей появился в этом особнячке куда позже. Потому что вряд ли для размещения его семьи стали бы выселять музей… Помимо Эрики и Ваньки в особнячке постоянно проживали няня, кухарка, горничная и истопник, исполняющий ещё и обязанности дворника. А кроме того, имелась ещё и охрана. Один пост был расположен прямо при входе, в холле, а ещё трое постоянно дежурили в квартире первого этажа в соседнем доме. Обо всём этом Алексу рассказал начальник личной охраны Сталина Николай Власик. Поскольку именно ему было поручено обустройство столь важной для советского правительства иммигрантки. Видимо, привлекать для этого кого-то ещё, кроме самых близких и преданных людей, Сталин посчитал опасным… Причем не только рассказал, но и показал, лично сопроводив на, так сказать, «конспиративную квартиру» и познакомив со старшим «тревожной группы».
– Знакомьтесь, Александр, это, так сказать, ангел-хранитель вашей семьи, Василий Ощепков. Отличный стрелок и рукопашник. Один из лучших знатоков «дзюу-до»[120] в стране. Он с товарищами будет находиться в этой квартире постоянно и, в случае возникновения каких-то непредвиденных ситуаций, сумеет быстро прийти на помощь…
Охранник в холле, для маскировки изображавший из себя не то швейцара, не то гардеробщика, принял у него пальто и коротко доложил:
– Всё в порядке, Александр Николаевич. Агата Сергеевна у себя в кабинете.
Ну да, у них с Эрикой имелось ещё по одному паспорту, в который были вписаны другие имена и фамилии. Ну почти… Ему, например, имя оставили, хотя отчество и фамилия, естественно, были совершенно иными. То есть ни Хубером, ни До'Урденом, ни Штраубом он в нём не значился. Ну да, Александра Штрауба в этом времени знали многие, и он был мало похож на того человека, которым он выглядел в настоящий момент. А у Эрики поменяли всё – и имя, и фамилию.
Когда Алекс заглянул в кабинет, Эрика, что-то набивавшая на машинке, повернулась в сторону двери и, увидев его, полыхнула улыбкой. После чего выскользнула из-за стола и, подбежав, повисла у него на шее.
– Ты пришёл? Я сейчас, добью абзац и освобожусь…
Эрика работала редактором-переводчиком в издательстве Промакадемии[121]. Она сама ещё в прошлом году попросила дать ей какую-нибудь работу, потому что, несмотря на то что семья Алекса обеспечивалась по самому высшему разряду, её деятельной натуре претило сидеть и ничего не делать. Занятий же живописью было недостаточно. А заниматься всем остальным, во что она была вовлечена до момента переезда в СССР, возможности не было. И потому что приходилось скрываться, и-и-и… с пузом как-то не особенно удобно гонять на мотоцикле или ставить яхтенные паруса. Да и сразу после родов состояние роженицы также довольно долго не очень-то располагает к подобной активности…
В Москву семья До'Урден вернулась ещё месяц назад. Нет, в домике Алекса они провели всего около двух недель. Остальное время было потрачено на путешествие. Потому что на этот раз, из предосторожности, они добирались до СССР кружным путём, сначала выдвинувшись в Геную, потом доплыв на итальянском лайнере до Афин, где уже пересели на советский корабль, который довез
