Без магии, оружия и денег… Какое уж тут завоевание и порабощение — выжить бы! Но найти местных жителей стоило обязательно — хотя бы понять, насколько они опасны. Долгие поиски не понадобились. Как только стемнело, я увидел вдалеке яркий свет — много света, как от пожара. Но это было что–то другое. Свечение слишком ровное, почти белое, не похожее на обычное пламя, да и дыма я не заметил. А чуть в стороне на бешеной скорости проносились с громогласным рычанием ослепительные огни. Магия, отец. В этом мире есть магия!
Долго ничего не происходило, и я решился приблизиться. Ровный свет исходил от поселения — всего около дюжины грубых приземистых строений с прямоугольными окнами, стоящих по обе стороны ухабистой улочки, над которой возвышались на длинных столбах яркие фонари — несомненно, волшебные. К одному, стоящему с краю, я подошел вплотную и даже прикоснулся, однако магии не ощутил и зачерпнуть не смог. Это какая–то совсем иная сила, недоступная нам, но подвластная жителям этого мира. Сразу знакомиться с неизвестными магами поостерегся — нашел укрытие в ближайшей рощице и постарался разведать, что только удастся. За несколько дней выяснил, что носились, светились и ревели… повозки. Поначалу я счел их свирепыми зверями — из–за звуков, которые они издают. Но потом пригляделся и разобрался. Удивительнейшие артефакты! Странной, лишенной изящества формы, но зато двигаются на больших толстых колесах, без лошадей, ящеров или иных упряжных животных, имеют застекленные окошки в дверцах и спереди, где сидит возница, да магические огни для освещения пути. А упомянутое рычание, скорее всего, призвано оповещать окружающих о приближении этих штуковин, потому что ездят они невероятно быстро и убираться с дороги следует заблаговременно.
Жителей поселения я тоже изучил, насколько было возможно. Люди, подобные нам, разве что посмуглее да волос на телах и лицах больше. Почти все они рабы, но одеваются в цветные одежды из тонких тканей и ошейников не носят. Я было заподозрил, что в этом мире ритуал принадлежности не похож на наш, а остриженные волосы ничего не значат. Но отбросил эту мысль, увидев, как несколько человек таскали какие–то ящики и веревки, копали землю у одного из домов, стучали инструментами… Сути работы не уяснил, но это был тяжелый и грязный труд, которым и у нас едва ли стали бы заниматься свободные. А уж здесь, где магией освещают безлюдные деревенские улицы и по ним ездят волшебные повозки, — тем более. Последние сомнения развеялись, когда я узрел их господина. Это был юноша, облаченный в простые одежды, но с множеством украшений на шее и запястьях, крупной серьгой в ухе, с длинными, как положено повелителю, черными волосами. Он распекал слуг — это было ясно по тону — а получив короткий ответ (возможно, подобающие оправдания), развернулся и ушел. Я воспрянул духом: нравы и традиции этого мира не столь уж и отличны от наших, — значит, есть шанс найти понимание.
К тому моменту я устал пить из мутного ручья, охотиться на некрупных птиц — единственную дичь, которой здесь вдосталь, и просто мечтал о мягкой постели. К тому же остро нуждался в ванне, расческе и свежей одежде. Потому решил рискнуть. Подстерег молоденькую рабыню и попробовал заговорить. Назвал себя и потребовал проводить к ее хозяину. Она, конечно, ничего не поняла, только глупо улыбалась. Я подкрепил слова жестами и придал голосу повелительные нотки, дабы дуреха уразумела: перед ней знатный человек, которому надлежит подчиняться. Но добился лишь того, что девчонка испугалась и попыталась бежать. Я схватил ее за руку и не пустил. А она как закричит!
Видимо, трогать чужих рабынь без разрешения в этом мире считается неприличным, иного объяснения гневу того самого господина с серьгой я не нахожу. Он явился на зов девчонки и был очень недоволен, извинений и объяснений не понял или не принял. А после сбежались его слуги и обошлись со мной весьма неучтиво и грубо. Мое платье окончательно утратило приличный вид, здоровье подверглось угрозе, но все это мелочи по сравнению с тем, что могло произойти! Я похолодел, когда один из рабов схватил меня за косу. Слава Тьме и Свету, волосы остались при мне. Но осознание своей беззащитности, невозможности избежать позорной участи, если кому–нибудь — пусть даже этому мальчишке — вздумается провести ритуал принадлежности… Со стыдом признаюсь, что бесславно бежал, как только смог вырваться, и, хотя обидчивый юноша не стал снаряжать погоню, ломился через лес, пока не выбился из сил, а потом просто шел на одном только упрямстве.
К безлюдным местам так и не выбрел. Стоило удалиться от одного поселения на безопасное расстояние, как вблизи оказалось другое — значительно больше и по виду богаче. Я хотел обойти его стороной — и вышел к дороге. Ах, что это за дорога, отец! Темно–серая, ровная, шершавая лишь настолько, чтобы по ней не скользили колеса и подошвы, покрытая… не знаю, чем именно. Но оно выглядит цельным — без всяких стыков. А еще на него были нанесены белые полосы — не то магические узоры, не то какие–то знаки для возниц. Но все это я разглядел значительно позже, в другой день, а тогда просто хотел поскорее перейти на другую сторону и убраться подальше. Усталость притупила внимание, и я не заметил приближения опасности. Внезапный пронзительный звук заставил остановиться в поисках его источника, а сильный удар сбил с ног и вышиб дух.
Что было дальше, в точности сказать трудно. Я приходил в себя на несколько мгновений и вновь терял сознание, не успев понять происходящее. Тьму сменил туман, расцветился радужными кругами, просветлел — и сквозь сияющую дымку проступил лик прекрасной богини. Я молил ее о помощи — просил удачи, отваги и сил преодолеть все трудности и вернуться домой с честью. Что реально, а что только привиделось — не разобрать. Куда–то ехал — или меня несли… Кажется, даже роняли. Окончательно очнулся в незнакомой светлой комнате, на мягком ложе. Кружилась голова, подташнивало, все тело болело — но не сильно, а словно после усердной тренировки с воинами. Коса, хоть и истрепавшаяся, родовой медальон
