Проснувшись поутру, я взял отцовскую урну и спустился с горы. Солнце как раз всплывало над горизонтом. Скоро здесь будут первые туристы.
Я открыл ящик и встал над ним. Ее рана почти совсем закрылась, чешуя уже затягивалась поверху темной, полупрозрачной кожей. Камень в пупке полыхал зеленым в солнечном свете.
Я поднял ей голову над водой; с волос стекала вода. Я легонько поцеловал ее в губы и опустил обратно, под поверхность.
Наш путь лежал обратно, к Скале Сердца.
ТриНад головой, в ночном небе открывалась бездна.
Совсем как то черное сияние, которое я видел в воде у Скалы Сердца, но сейчас оно стояло во весь рост над пейзажем – словно маяк, обещая тьму и пустоту, прекращение всякой жизни. Это была не чернота – я видел звезды сквозь нее. Весь день, пока я гнал машину через каменную пустыню по GPS, ее присутствие чувствовалось там, за солнечным светом. Я ощущал его всем собой, с тех пор как свернул с шоссе Эйр, и оно затмевало даже мою тревогу пополам с нетерпением. «Тойота» трудолюбиво скакала по бескрайней пустоши. Я шел в струну со странным.
По мере приближения к источнику GPS свихнулся – решил объяснить мне, что я на самом деле не где-нибудь, а в Раболе, – но бездна все равно сияла над горизонтом, одновременно ведя меня вперед и предупреждая: «Не ходи».
В багажнике рана у девушки уже совсем исцелилась; тело ожидало возвращения к жизни. Вода исчезла так же необъяснимо, как возникла. Ничего не ожидая, но переполненный неописуемым ощущением возможного, я пристроил папину урну возле ее головы. Понятное дело, что ничего не сработает – он же теперь просто пыль… Но она исцелилась, и я продолжал надеяться.
К тому же, урна была в том моем сне.
В любом случае скоро это все закончится – чем бы оно ни было.
Нападение началось с удара камнем в железо. Сначала я подумал, что он прилетел в днище из-под колес, но тут стук раздался снова, сзади, в бок кузова, и я машинально повернул руль в противоположную от звука сторону. Следующий снаряд я увидел сам, в свете фар – силуэтом на фоне подветренного бока большой песчаной гряды, одной из тех, что тянутся с севера на юг через всю пустыню параллельно моему маршруту. Камень взлетел с земли, повисел мгновение, потом помчался к «тойоте», набирая на ходу скорость, и отскочил от решетки. Я повернул к дюне и слегка въехал на нее, пока песок был еще плотный, потом некоторое время ехал вдоль склона, подальше от каменистой россыпи внизу. Машина кренилась, как пьяница, руль плясал у меня в руках. Ехать по песку – это почти как на лодке грести: приводные колеса работают как кормило, показывая машине, куда мне надо. Дальше остается только держать скорость стабильно на сорока километрах в час и никаких резких движений. Не слишком сложная задача.
Камни летели в меня снизу, от подножия, и целили прямиком в ружейный отсек – целый град камней откуда-то из-за краев поля зрения. Но ящик был из гальванизированной стали – самое безопасное место, где она только может сейчас быть. Грохот стоял несусветный. Я вел, сгорбившись пониже над рулем. Водительское окно уже разлетелось, осыпав меня стеклянным дождем. Я чувствовал, как мимо головы пролетают снаряды.
И тут россыпь закончилась. Земля у подошвы гряды была покрыта ровным песком.
Я соскользнул с бока дюны и помчался вперед настолько быстро, насколько у меня хватило безрассудства, надеясь покрыть как можно больше расстояния до начала следующей атаки.
Отлично. Просто отлично. Везу мертвую девушку прямо в сердце сверхъестественной бури, которая, кажется, собирается ободрать мне все мясо с кос…
Помню, сидел я как-то на пляже в Коттслоу, глазел на девушек, бегающих мимо в шортах, и на солнце, заходящее среди кораблей, что рыскали между островов. Джеймс спросил, верю ли я в Бога, и я сказал, что нет. Тогда он спросил, верю ли я хоть во что-то – в свободу, капитализм, терроризм, и я ответил: «Это просто другие догмы».
– Ну, надо же во что-то верить, – возразил он.
– Зачем? – спросил я.
Тут песок начал вздыматься вокруг его ног. Он посмотрел на меня и сказал:
– Помоги мне! Ты должен поверить!
Я затряс головой. Песок уже поднялся до пояса, потом до груди, будто Джеймс тонул прямо на пляже.
– Пожалуйста! Поверь!
– Нет! – закричал я.
Песок укрыл его с головой, пальцы заскребли по осыпающемуся краю, словно он пытался подтянуться и вылезти на край скалы.
– Пожалуйста!
Он исчез в песке. Поверхность вздулась и опала.
Пожалуйста, поверь? Джеймс бы ни в жизнь такого не сказал. Я врезал себе по щеке, и ночь вернулась.
Воспоминание было новой атакой. Что дальше?
Мне ужасно хотелось развернуться и помчаться назад, в Перт, бросив девушку на песке, и предоставить источнику превращаться, во что он там решил, в ее отсутствие. Инь и ян.
Образ длинных волос цвета хны и улыбающегося лица – которого я таким даже не видел – проплыл у меня перед глазами. За ним последовал отец, обнимающий меня на вершине Блафф Нолл. Я не мог предать этих образов. Я был в них не один.
Бездна четко обозначилась на фоне звезд. Я был уже ближе – я настигал видение. В свете фар виднелись следы шин, которые я оставил восемь дней назад.
Скала Сердца вставала в вышине. Я уже несколько дней думал об этом, пытался решить, что же мне делать, или хоть что-то спланировать, но не знал, что ждет меня впереди.
В фарах снова замелькали устилавшие дно пустыни камни. Я свернул с собственных следов и направил «тойоту» к склону горы. Маневр унес меня на тридцать метров с песка, но я сбросил скорость и сосредоточился на склоне. Прямо по курсу задрожал булыжник, но я вильнул, и он прогремел мимо.
Если я окажусь на вершине, чертова скважина не достанет меня своей каменной канонадой.
У меня ушло пять минут на то, чтобы загнать машину на последние двести метров вверх. Там я заглушил мотор и вышел. На мгновение ночная тишина обвела меня вокруг пальца. Я задрал голову. Звезд надо мной не было.
Я схватил «ремингтон» и прицелился в небо.
Дробовик жахнул во тьму, дуло полыхнуло неестественно тускло. Треск выстрела прозвучал глухо, словно ружье завернули в одеяло.
Стрелять в небо? Бросая ружье, я уже хохотал. Можно еще против ветра поссать.
Но я сделал это еще раз – теперь из «аншютца». Пуля оставила след, как летящий метеор. Я перезарядил, снова выпалил. Просто фейерверки. Единственная разница – в эмоциях. Поверить? Во что?
Я запрыгнул обратно в «тойоту», включил фары
