Я припарковал машину на условленном расстоянии, и мы с Сэмом вышли. Сэм нацепил через плечо мою буксирную веревку, на которой он уже завязал петлю. Фред к этому времени притих и посерьезнел.
– Что-то не нравится мне все это, – сказал он, глядя на дом Вольфмейера. Дом был похож на огромного злого зверя, отползшего от дороги и задумавшегося о чем-то недобром.
– Ну, Сэм, – сказал я, – может, заплатишь прямо сейчас и будем считать вопрос решенным?
Сэм проследил за взглядом Фреда. Да, место было жутковатое, да и алкоголь уже выдохся. Он с минуту подумал, но ухмыльнулся и пожал плечами.
– Нет, черт возьми. Я туда пойду. Декорациями ты меня не запугаешь. Это все липа.
Неожиданно вмешался Фред:
– Я теперь думаю, что это все-таки не липа, Сэм.
Хотя по лицу Сэма было видно, что и он колеблется, упрямство его удержало.
– Пошли, что ли. Шарлатан… – и направился к дому.
Мы пробрались в дом через окно первого этажа. Я вытащил фонарик, и мы прошли к знаменитой балке. Она была из тех балок, которые любят отражать звук шагов и, превратив в насмешливый шепот, отправлять его в путешествие по темным комнатам и коридорам, где этот шепот будет скитаться долго-долго…
Пол под балкой был в темных пятнах.
Я помог Сэму привязать веревку и выключил фонарик. Ему, наверно, пришлось несладко. Со мной все было в порядке – я увидел бы призрака раньше, чем он добрался бы до меня, к тому же все равно меня ни один призрак увидеть не мог. Кроме того, для меня пол и стены освещались разноцветной фосфоресценцией вездесущих призрачных растений. Жаль, что Сэм не мог видеть призрачную плесень, буйно разросшуюся на пятнах под балкой.
Сэм уже тяжело дышал, но я понимал, что необходимо что-то посильнее темноты и тишины, чтобы пронять его как следует.
Он должен был остаться один и принять гостя…
– Ну пока, крошка, – бросил я, хлопнул его по плечу и удалился.
Я вышел из дома нарочно шумно, чтобы Сэм это слышал, а затем тихонечко вернулся обратно. Это было действительно самое пустынное место, какое я когда-либо видел. Даже призраки держались подальше отсюда, не считая, разумеется, самого Вольфмейера. Здесь царили только пышная растительность, не видимая никому, кроме меня, и гробовое молчание, которое нарушалось лишь дыханием Сэма. Минут через десять я убедился, что Счастливчик Сэм храбрее, чем я думал. Придется его пугать. Сам себя напугать он не мог или не хотел…
Я присел у стены соседней комнаты и устроился поудобнее. По моим расчетам, Вольфмейер вот-вот должен был показаться. Я искренне надеялся, что смогу остановить его раньше, чем дело зайдет слишком далеко, – мне хотелось всего лишь преподать урок зазнайке. Я был слишком уверен в себе – и совершенно не готов к тому, что произошло.
Я смотрел в сторону двери напротив и вдруг понял, что уже несколько минут там мерцает еле видимый свет. Он был зеленый, цвета плесени и разложения, и постепенно усиливался. Запахло чем-то неуловимо тягостным. Пожалуй, пахло трупом, разложившимся настолько, что запах почти исчез. Это было очень страшно, и я, откровенно говоря, сам испугался до полусмерти. Правда, через несколько секунд я вспомнил, что неуязвим для призраков, покрепче прижался к стене и решил следить за развитием событий.
И появился Вольфмейер.
Это был призрак невероятно дряхлого старика. Из грязного рубища торчали жилистые руки. Сальные волосы и борода свалялись в колтун, голова болталась на сломанной шее – так дрожит лезвие ножа, только что вонзившегося в мягкое дерево. Глаза горели мрачным красным светом, в глубине которого вспыхивали зеленые огни. Клыки пожелтели, торчали как у зверя и напоминали столбы, поддерживающие омерзительную кривую ухмылку. Вокруг него светилось гало трупно-зеленого цвета.
Он прошел мимо меня, не почувствовав моего присутствия, а перед дверью в комнату, где Сэм ждал возле веревки, чуть помедлил. Он стоял у дверей, выставив скрюченные пальцы. Голова постепенно перестала трястись. Он уставился на Сэма и вдруг приоткрыл рот и завыл. Это был тихий загробный звук, словно где-то вдалеке подала голос собака. Хотя со своего места я не видел соседней комнаты, я знал, что Сэм резко обернулся на звук и теперь видел привидение. Вольфмейер поднял руки чуток повыше и, немного неровно ступая, вошел в комнату.
Я стряхнул оцепенение, охватившее меня от страха и поднялся на ноги. Надо поспешить, иначе…
На цыпочках я подбежал к двери и остановился на пороге, заглянув в комнату ровно настолько, чтобы увидеть, что Вольфмейер исступленно размахивает над головой руками, отчего его лохмотья так и вьются вокруг, а зеленый свет пульсирует. Ровно настолько, чтобы увидеть Сэма: он с полными ужаса глазами медленно пятился в сторону веревки. Он схватился за горло и открыл рот, но не закричал; его голова вдруг запрокинулась. Теперь он смотрел в потолок и, отступая от привидения, вот-вот должен был попасть головой точно в петлю. Тогда я заглянул через плечо Вольфмейера, приблизил губы к его уху и сказал:
– БУУУ-УУ!
Я чуть не рассмеялся. Вольфмейер взвизгнул, отпрыгнул сразу футов на десять и вылетел из комнаты, не оглядываясь, с такой быстротой, что расплылся в туманную зеленоватую полосу. Это был, поверьте, насмерть перепуганный призрак!
Сэм же выпрямился, лицо его разгладилось, и он сел – вернее, бухнулся – под самой петлей. Нечто в этом роде я и хотел видеть. Его лицо было покрыто холодным потом, руки бессильно лежали между колен, взгляд остановился.
– Что, теперь понял? – воскликнул я и подошел к нему. – Плати теперь, болван! Надеюсь, потеря недельного заработка тебя кое-чему научит!
Сэм не двигался. Похоже, он получил крепкую встряску.
– Ну, давай, старик! – сказал я. – Возьми себя в руки. Или ты недостаточно насмотрелся? Старикашка вернется сюда с минуты на минуту. Вставай!
Он не шевелился.
– Сэм!
Он не шевелился.
– СЭМ!!! – Я схватил его за плечо. Он завалился набок и лежал без движения. Он был мертв.
Я помолчал. Потом опустился рядом с ним на
