Бесцветный голос тихо шелестел: «…Некоторые города вскоре оставили пиратство и бродяжничество и вместо этого обосновались на отдаленных планетах, установив там тиранические диктатуры, большинство из которых было свергнуто космической полицией Земли, поскольку города – не слишком эффективные летательные устройства. Те, что выдержали такой штурм, более не преследовались, но оказались изолированными от коммерческих операций. Не исключено, что иные из этих империй все еще остаются вне юрисдикции Земли. Самым нашумевшим примером их преступлений стало вторжение на Top-V одного из первых Странников, тяжеловооруженного города, получившего впоследствии кличку „Бешеные Собаки“ и скрывшегося…»
– Вот твой крестьянин, – тихо произнес староста.
Карст сильно изменился. Он больше не был карикатурой на человека – почерневшим от солнца, ветра и грязи и столь похожим на дикого зверя, что почти не вызывал жалости. Теперь он скорее походил на плод в утробе матери – еще не развившийся плод, вся жизнь которого – впереди. Прошлое Карста – все его двадцать лет – казалось настолько тяжелым, однообразным и безрадостным, что могло быть отброшено с легкости и без остатка, как старая одежда. И сейчас Карст был ребенком гораздо больше, чем любой младенец Странников.
Староста дотронулся до плеча Карста, и крестьянин тяжело заворочался, сел и наконец проснулся. В его пронзительных синих глазах застыл вопрос. Староста снял крышку с металлического цилиндра, наполненного чем-то холодным, и протянул его Карсту. Тот отпил глоток. Шипучая жидкость ударила в нос, крестьянин чихнул быстро и незаметно, как кошка.
– Ну как сеанс, Карст? – спросил Амалфи.
– Трудно. – Крестьянин сделал еще глоток. – Но однажды разобравшись в чем-то, дальше идешь гораздо легче. Лорд Амалфи, Прокторы утверждают, что ИМТ спустился сюда с неба на облаке. Вчера я только верил в это, сегодня я это знаю.
– Да, ты прав, – сказал Амалфи. – Мы приведем в город других крестьян и будем их учить. Они научатся большему, чем просто физика или основы культуры. Они научатся свободе, начиная с самой первой – свободы ненавидеть.
– Я уже знаю этот урок, – с ледяным спокойствием ответил Карст, – но он вызывает у меня кое-какие опасения.
– Да, – зло согласился мэр, – у нас был посетитель, которого, как мне кажется, ты должен знать. Он приходил к нам с предложением. Мне и Хэзлтону оно показалось забавным, но мы не вполне его поняли. Карст, ты не мог бы нам помочь?
– Мэр, ему надо передохнуть, – нерешительно вмешался староста. – Когда человека внезапно выводят из обучающего сна, он испытывает сильный шок. Дайте ему хотя бы час отдыха.
Приступ бешенства был внезапным и яростным. Мэр хотел ответить, что ни Карст, ни город не имеют в запасе лишнего часа, но зачем столько слов, когда хватит одного.
– Вон! – прорычал Амалфи, и староста почел за лучшее исчезнуть.
…Карст внимательно наблюдал за тем, что было снято скрытой камерой. Человек на экране повернулся к ней спиной, расположившись перед пультом в кабинете управляющего, свет отражался от его бритой и смазанной маслом головы. Амалфи поглядывал на экран через левое плечо Карста, и его зубы крепко сжимали тонкую сигару, табак для которой был выращен в гидропонных оранжереях города.
– Почему этот человек лыс, как я? – спросил мэр. – Судя по черепу, он не стар, максимум сорок пять лет. Ты узнал его?
– Нет еще, – ответил Карст. – Все Прокторы бреют головы. Если бы он только повернулся… A-а, да. Это Халдон. Сам я видел его только однажды, но его легко узнать. Он молод, как почти все Прокторы. Халдон – координатор Великой Девятки. Некоторые даже считают другом простых людей. Во всяком случае он не так скор на расправу, как остальные.
– Что ему здесь нужно?
– Возможно, он сам это скажет.
Карст не отрывал глаз от экрана.
– Ваш вопрос ставит меня в тупик, – раздался голос Хэзлтона, который находился сейчас где-то за кадром, но по тону управляющего можно было совершенно точно представить себе его лицо в эту минуту: тигр маскировался кошачьим мурлыканьем и улыбкой. – Мы, конечно, рады слышать о новой работе, требующейся для таких клиентов, как вы. Но мы совершенно не ожидали, что у ИМТ есть антигравитационные механизмы.
– Не считайте меня глупцом, мистер Хэзлтон, – спокойно заметил Проктор, – вам хорошо известно, что ИМТ однажды прилетел сюда точно так же, как и ваш город. Давайте будем считать друг друга несколько более осведомленными.
– Хорошо, – не стал спорить Хэзлтон.
– Тогда позвольте мне заявить, что вы готовите смуту. Вам следует быть осторожными, чтобы не выйти за рамки соглашения, поскольку вы опасаетесь разорвать его не меньше, чем мы. На время действия контракта каждый из нас находится под защитой закона и земной полиции.
Мэру Амалфи хорошо известно, что крестьянам запрещено разговаривать с вашими людьми, но, к сожалению, в обратную сторону запрет не действует. Если мы оказались не в состоянии оградить крестьян от общения с вашим городом, то вы, конечно, не обязаны делать это для нас…
– Что ж, в таком случае вы избавили меня от неприятности самому указывать на это обстоятельство, – в голосе Хэзлтона прозвучала едва заметная усмешка.
– Пусть так. Добавлю только, что, когда эта ваша революция начнется, я не сомневаюсь, на чьей стороне будет победа. Не знаю, какое оружие вы вложите в руки крестьян, но, полагаю, оно будет лучше, чем наше. У нас, к сожалению, нет вашей технологии. Мои коллеги со мной не согласны, но я реалист.
– Интересная мысль, – ответил Хэзлтон.
Последовала короткая пауза. В наступившей тишине было слышно лишь мягкое постукивание. По-видимому, это пальцы Хэзлтона выбивали нетерпеливую дробь на крышке стола. На лице Проктора нельзя было прочесть ничего.
– Великая Девятка считает, что мы сможем отстоять свою собственность, – наконец произнес Халдон. – И если вы будете тянуть с подписанием контракта, начнется война. Справедливость на нашей стороне. Но, разумеется правосудие Земли слишком далеко, так что вы, скорее всего, выиграете. Я же заинтересован в том, чтобы отыскать способ уйти отсюда.
– Уйти, не используя гипердвигателей?
– Вы поняли меня, – Халдон позволил ледяной улыбке коснуться уголков губ. – Я буду честен с вами, мистер Хэзлтон. Если дело дойдет до войны, я изо всех сил буду отстаивать наш мир. И сейчас пришел к вам только потому, что вы можете починить гипердвигатели ИМТ. Надеюсь, мне нет необходимости излишне распространяться на этот счет.
Казалось, что Хэзлтон законченный тупица.
– Я не вижу ничего, что заставило бы меня для вас хоть пальцем пошевелить, – задумчиво произнес
