Но облигации исчезли.
И это ненормальное существо, которое раздавил Вэннинг, исчезло тоже.
Да что же все это значит?
Вэннинг подошел к шкафчику и закрыл его, защелкнув замок. Потом еще раз открыл, даже не надеясь, что медное яйцо появится вновь.
Он был прав. Яйцо не появилось.
Вэннинг доплелся до видеофона и вызвал Гэллоуэя.
– Ну чего тебе? А? Что ты хочешь? – На экране возникло мрачное и нелюбезное лицо ученого. – У меня похмелье. И аллергия на тиамин. Как там твой бизнес?
– Послушай, – серьезно начал Вэннинг. – Я положил кое-что в этот твой проклятый ящик, и теперь оно исчезло!
– Ящик исчез? Это забавно.
– Нет! Исчезло то, что я в него положил… Это саквояж…
Гэллоуэй задумчиво покачал головой:
– И ты этого не ожидал. Помню, я однажды соорудил…
– К черту! Я должен получить саквояж обратно!
– Фамильные ценности? – миролюбиво предположил Гэллоуэй.
– Деньги в нем! Деньги!
– Не слишком ли легкомысленно с твоей стороны? С 1949 года не обанкротился ни один банк. Никогда бы не подумал, что ты скряга, Вэннинг. С твоими помощниками можно обвести вокруг пальца кого угодно, а?
– Ты пьян.
– Пытаюсь, – уточнил Гэллоуэй. – Но с годами это становится делать все труднее. И отнимает массу времени. А из-за твоего звонка я уже недобрал два с половиной коктейля. Надо бы приспособить к сифону шланг, чтобы общаться и пить одновременно.
Вэннинг тем временем бессвязно вопил в трубку:
– Мой саквояж! Что с ним случилось? Отдай мне его назад!
– Гм, у меня его нет.
– Ты не можешь узнать, где он?
– Без понятия. Выкладывай подробности. Я соображу что смогу.
Подробности Вэннинг выкладывал без особого энтузиазма.
– О’кей, – буркнул наконец Гэллоуэй. – Ненавижу заниматься теорией, но как одолжение… Это будет тебе стоить пятьдесят кредитов.
– Что? Послушай…
– Пятьдесят кредитов, – повторил Гэллоуэй. – Или никакой теории.
– А она вернет мне саквояж?
– Может, и нет. Все может быть. Попробую сходить в «Механистру», поработать на их вычислителях. Может быть, что и выйдет.
– Ладно-ладно! – простонал Вэннинг. – Иди куда хочешь. Мне нужен этот саквояж.
– Лично меня интересует тот жучок, которого ты раздавил. Из-за него и соглашаюсь. Жизнь в четвертом измерении… – На большее Гэллоуэя не хватило. Что-то бормоча, он поплелся к своей тахте. Вэннинг выключил видеофон.
Он еще раз обследовал ящик, не обнаружив ничего нового, влез в пальто и отправился обедать в «Манхэттен руф». Ему было очень жаль себя.
На следующий день стало еще хуже. Гэллоуэй на вызовы не отвечал, так что Вэннингу оставалось только ждать. Около полудня явился Маккилсон. Он выглядел совершенно свихнувшимся.
– Ты выиграл время, – с порога начал он. – Ну, а что теперь? У тебя есть что-нибудь выпить?
– Ты, кажется, уже выпил, – поморщился Вэннинг. – Катись во Флориду и жди там, пока все не утрясется.
– Меня тошнит от ожидания! Я собираюсь в Южную Америку и мне нужны наличные.
– Подожди, пока я не получу по облигациям.
– Я возьму облигации. Ровно половину, как договаривались.
Вэннинг прищурился:
– И попадешь прямо в руки полиции. Уж в этом можешь не сомневаться.
Но Маккилсон совсем обезумел:
– Да, я сделал ошибку! Но на этот раз нет, я сыграю чисто.
– Ты сыграешь чисто, если подождешь.
На крыше в вертолете меня ждет приятель. Я поднимусь, суну ему облигации, а потом выйду как ни в чем не бывало. Полиция ничего не найдет.
– Я же сказал – нет, – повторил Вэннинг. – Все это слишком опасно.
– Хранить их у тебя еще опаснее. Если они обнаружат тайник…
– Ничего они не обнаружат.
– Где ты их спрятал?
– Это мое дело.
Маккилсон задергался:
– Возможно, но они все равно где-то здесь. До прихода полицейских тебе просто некуда было их сплавить. Не надо больше играть с судьбой. Они проверяли рентгеном?
– Да.
– Я слышал, Хаттон с целой кучей экспертов изучает чертежи здания. Вот увидишь, они найдут твой сейф. Я хочу опередить их…
Вэннинг развел руками:
– Ты психопат. Я ведь кое-что для тебя сделал, правда? А ты чуть все не испортил.
Маккилсон тупо грыз ноготь.
– Проклятье! Я сижу как на вулкане, а подо мной термиты. И не стану дожидаться, пока они доберутся до облигаций. А в Южной Америке полиция меня не достанет.
– Тебе придется подождать, – отрубил Вэннинг. – Это твой самый верный шанс.
В руке Маккилсона неожиданно возник пистолет.
– Ты отдашь мне половину облигаций прямо сейчас! Я ни на грош тебе не верю. Ты собираешься меня надуть… Ни черта, гони облигации!
– Нет, – сказал Вэннинг.
– Я не шучу.
– Знаю, что не шутишь. Но не могу достать облигации.
– Почему это?
– Слышал когда-нибудь о ящике времени? – осторожно осведомился Вэннинг, не сводя глаз с пистолета. – Ты прав, я поместил саквояж в потайной сейф, который не смогу открыть, пока не пройдет определенное время.
– Гм-м, – задумался Маккилсон. – И когда…
– Завтра.
– То есть завтра я смогу забрать свои облигации?
– Если ты так хочешь. Но я советовал бы изменить решение. Это будет для тебя безопаснее.
Вместо ответа Маккилсон молча ухмыльнулся и вышел. Вэннинг сидел неподвижно. Впервые он был по-настоящему напуган. Чего доброго этот маниакально-депрессивный тип действительно его застрелит. Терять тому нечего. В любом случае осторожность не помешает.
Вэннинг снова попытался связаться с Гэллоуэем и в который раз осторожно заглянул в шкафчик. Тот был пуст.
До Гэллоуэя Вэннинг добрался к вечеру. Приятель был утомлен и к тому же успел не раз приложиться к коктейлю. Он раздраженно кивнул на стол, заваленный обрывками бумаги:
– По твоей милости у меня голова разболелась. Знай я заранее принцип действия этой штуковины – близко бы к ней не сунулся. Да сядь же ты, выпей. Пятьдесят кредитов принес?
Вэннинг молча передал купюры. Гэллоуэй засунул их в «Монстра».
– Отлично. Теперь… – Он развалился на тахте. – Теперь приступим. Дело стоит пятидесяти кредитов.
– Я получу обратно саквояж?
– Нет, – спокойно заявил Гэллоуэй. – Во всяком случае, я не вижу, как это сделать. Сейчас твой саквояж в другом пространственно-временном секторе.
– Да что все это значит?
– Это значит, что ящик действует наподобие телескопа. Только предмет попросту не виден. Я думаю, в ящике есть окно. Ты можешь и заглянуть в него, и проникнуть. Это окно в настоящее плюс икс.
Вэннинг нахмурился:
– Ты так ничего и не сказал.
– Пока все, что я имею, – теория. Боюсь, до практики и не дойдет. Взгляни. Раньше я ошибался. Предметы, впадавшие в ящик, не оказывались в другом
