– Продолжайте, – прорычал судья, сожалея только что он не Джеффрис и не может немедленно отправить всю эту компанию на виселицу. Юриспруденция должна опираться на истину, а не выглядеть игрой в трехмерные шахматы. Но проклятая цивилизация все запутала и в экономике, и в праве. Было уже очевидным, что Вэннинг выиграет дело.
И он выиграл. Суд был вынужден признать правоту защиты. Последним отчаянным усилием Хаттон потребовал применения скопа, но его протест был отклонен, Вэннинг подмигнул своему оппоненту и закрыл портфель.
Дело было сделано.
Вэннинг вернулся к себе в офис. В половине пятого начались неприятности. Едва секретарша успела доложить о приходе мистера Маккилсона, как, оттолкнув ее, в кабинет ворвался худой темноволосый мужчина с огромным замшевым саквояжем.
– Вэннинг! Нам надо поговорить.
Глаза адвоката вспыхнули. Кивком головы выслав секретаршу и дождавшись, пока за ней закроется дверь, он произнес со сдерживаемым бешенством:
– Какой черт тебя сюда принес? Я же велел тебе держаться от меня подальше. Что в саквояже?
– Облигации, – голос Маккилсона дрожал. – Все вышло как-то не так…
– Кретин! Идиот! Притащить сюда облигации…
Вэннинг метнулся к двери и старательно запер ее на ключ.
– Стоит Хаттону заполучить эти бумаги, как ты мигом окажешься за решеткой, а меня лишат адвокатского диплома. Убери их отсюда.
– Послушай… Я понес облигации в Финансовое объединение, как ты мне и сказал, но… там меня поджидал полицейский. Я чуть не влип. Если бы он схватил меня.
Вэннинг удрученно вздохнул:
– Ты же должен был два месяца держать их в камере хранения в подземке!
Маккилсон вытащил из кармана газету.
– Правительство приостанавливает все операции по акциям и облигациям компаний, связанных с рудными разработками. Через неделю все это вступит в силу. Я не мог ждать – деньги будут заморожены черт знает на какой срок!..
– Покажи-ка мне эту газету! – Вэннинг просмотрел листок и негромко выругался. – Где ты ее взял?
– Купил у мальчишки возле ворот тюрьмы. Хотел проверить биржевые котировки.
– Ага. Понимаю. А тебе не пришло в голову, что газетка может быть фальшивой?
– Фальшивой?! – У Маккилсона отвисла челюсть.
– Вот именно. Хаттон предвидел, чем кончится процесс, и заготовил этот листок заранее. А ты попался. Вывел полицию прямо на улики и поставил меня в идиотское положение.
– Н-но…
Вэннинг скривился:
– А как ты думаешь, почему ты увидел того полицейского в Финансовом объединении? Они могли взять тебя в любой момент, но им захотелось загнать тебя ко мне в офис, чтобы поймать нас обоих на один крючок. Тебя – в тюрьму, меня – вон из адвокатов. О, черт!
Маккилсон кусал губы:
– Может, мне выйти через черный ход?
– Через полицейский кордон, который тебя уже поджидает? Силы небесные! Не будь идиотом!
– А ты не спрячешь облигации?
– Куда? Они обшарят контору рентгеном. Нет, я… – Вэннинг запнулся. – Спрятать, ты говоришь… Спрятать… – Он повернулся к селектору: –Мисс Хартон? У меня совещание. Ни с кем меня не соединяйте. А если вам предъявят ордер на обыск, требуйте подтверждения от Главного полицейского управления. Ясно? О’кей!
На лице Маккилсона изобразилась надежда:
– Все в порядке?..
– Заткнись! – рявкнул Вэннинг. – Жди меня здесь. Я сейчас.
Он исчез в боковой двери и через минуту вернулся, согнувшись под металлическим ящиком.
– Помоги мне… Ух… Сюда. В этот угол. А теперь убирайся к черту.
– Но…
– И побыстрее, – добавил Вэннинг. – Я знаю что делаю. Только помалкивай. Тебя, конечно, арестуют, но без улик долго не продержат. Увидимся, когда выпустят.
Без лишних церемоний он подвел обалдевшего Маккилсона к двери и выставил его вон. Потом вернулся к шкафчику и заглянул туда.
Пусто. Абсолютно пусто.
Замшевый саквояж…
Поднатужась, Вэннинг всунул его внутрь. Это оказалось непросто – саквояж был больше шкафчика. Вэннинг успокоился только когда увидел, что саквояж съеживается, меняя цвет и форму, пока в конце концов не стал напоминать миниатюрное продолговатое яйцо цвета медной центовой монеты.
– Ну-ну, – пробормотал Вэннинг.
Он пригляделся. Внутри шкафчика что-то шевелилось. Несуразное крохотное создание дюймов четырех в высоту. Это было потрясающее нечто, сплошь состоящее из углов и граней, ярко-зелёное и явно живое.
В дверь постучали.
Существо засуетилось вокруг медного яйца. Оно как муравей пыталось поднять его и оттащить в сторону. Вконец ошалевший Вэннинг запустил руку в ящик. Порождение четвертого измерения хотело было увильнуть, но ему не хватило расторопности. Вэннинг пошарил рукой и почувствовал, как что-то извивается у него на ладони. Он сжал кулак.
Шевеление прекратилось. Он отбросил мертвое созданьице и быстро отдернул руку.
Дверь трещала под ударами. Вэннинг закрыл шкафчик и обернулся:
– Минуточку.
– Ломайте, – скомандовал кто-то.
Однако в этом не было необходимости. Выдавив кривую улыбку, Вэннинг повернул ключ. Вошел адвокат Хаттон, сопровождаемый здоровенным полисменом.
– Мы взяли Маккилсона, – заявил он.
– Почему это?
Вместо ответа Хаттон махнул рукой. Вошедшие следом полицейские принялись обыскивать кабинет. Вэннинг пожал плечами.
– Ты зря ломился и зря сюда вошел.
– У нас ордер.
– На основании?
– Облигации конечно, – устало ответил Хаттон. – Я не знаю, куда ты спрятал чемодан, но мы его найдем.
– Какой еще чемодан? – поинтересовался Вэннинг.
– Тот, который был у Маккилсона, когда он вошел, и которого у него не стало, когда он вышел.
– Игра, – театрально изрек Вэннинг, – окончена. Ты победил.
– Вот как?
– Если я скажу тебе, что я сделал с чемоданом, молвишь за меня словечко?
– Почему это… Конечно. Где он?
– Я его съел, – ответил Вэннинг и расположился на диване, чтобы вздремнуть. Хаттон одарил его долгим ненавидящим взглядом. Полицейские старались изо всех сил…
Но шкафчик особым вниманием они не удостоили, рентген ничего не обнаружил ни в стенах, ни под полом, ни в мебели. Обыск в других помещениях возымел не больший результат. Вэннинг не мог нарадоваться на их усердие.
Наконец Хаттон сдался. Больше он ничего не мог сделать.
– Иск я предъявлю тебе завтра, – на прощание пообещал Вэннинг. – А заодно представлю хабеас корпус[4] в отношении Маккилсона.
– Поди к черту, – прорычал Хаттон.
– Уже иду…
Вэннинг подождал, пока удалятся его непрошеные гости, затем, похихикивая, вернулся к шкафчику и открыл его.
Медного цвета яйцо, в которое превратился замшевый саквояж, пропало.
Вэннинг обшарил все внутренности ящика, но не нашел ничего. До него это даже не сразу дошло. Он развернул шкафчик, переставив его к окну, и снова обшарил. С тем же успехом. Шкаф был пуст.
Двадцать пять тысяч кредитов в рудных облигациях исчезли.
Вэннинга прошиб холодный пот. Он поднял металлический ящик, потряс его, протащил по кабинету, установил в другом углу, обыскал каждый сантиметр пола. Все было напрасно. Святой…
Хаттон?!
Нет.
